поспела, клонились полные колосья, но попадали поля ещё зелёные, готовящиеся спеть, наливаться силой.
– Шикарно живёте. Новый дом, новая машинка.
– …все достижения, – невесело улыбнулась Ира. – Ты возмужал. Почему редко писал?
– Что писать. Приехали вот…
– Укатил в лес, и про мать забыл. Изождалась. Почтальонку за руку ловила, выспрашивала письма…
– Решили с ребятами на костюмы заработать, на мир посмотреть…
– И женился. Вера тебя ждала. Спрашивала о тебе. Она в школе пионервожатой работает и учится заочно в педагогическом. …И на танцы не ходила.
– Какая Верка? – притворно удивился Колька, поджимая губы.
– А то не знаешь?
– Малолетка, в девятый ходила. Несерьёзно у неё было… Ребёнок.
– Первая невеста. Красавица, умница.
Кончилась граница района. Ям и ухабов стало меньше. Появилась разметка. Редкие грузовики с брезентовыми пологами уже везли на элеватор озимую рожь. Встретился рейсовый автобус из городка.
– Вы, наверное, с Димкой путешествуете?
– Он своих кроликов и пчёлок отцу родному не доверяет. Каждый выходной на базаре торгуемся за двадцать копеек. Такие наши регулярные путешествия.
Сапожников привычно посматривал на приборы. «Прилично скорость набирает. Нам бы купить такую таратайку, да нужно долго упираться, – подумал Коля, – «Жигули» только за первые места дают».
– Хорошо у тебя получается. …Интересно, как вам удалось? Ну, купить?
– Дима скотину держал. У нас конкурс объявили – лучшему заготовителю автомобиль. Скотину выкормили, а потом Дима ещё прикупил в соседнем районе несколько голов. Старый отцов «Москвич» сменял на новый мотоцикл «Урал». Мотоцикл сменял на двух старых кобыл. Жили они у нас два месяца. Даже телега была. Люди видели, как он картошку возил с поля. Комбинатор наш Дима. Ничего не скажешь. Вот таким путём мы стали победителями. Своих свиней сдали. Семь штук было. Ходил он за ними, как за малыми…
– Мама что-то писала о том, что он подсобное хозяйство развёл. Специально ушёл из «Сельхозтехники» в «пожарку». Теперь понятно.
– Что ж тебе понятно? Семь лет живём, а детей нет. Димка говорит, что без них спокойней. Никто не портит мебель, не рисует на обоях. Говорит, что времени больше свободного. Дом этот построил. Второй! Почти всё сам. Мне даже штукатурить не разрешал. Что мне в нём – догонялки устраивать. Не с кем. Соседи, как в музей ходят. Отпуск берёт и монтирует с дружками мехтока. Комбикормовый завод построили, а всё оборудование он установил с другом. В соседний район ездил прошлым летом. Началась уборка, а он в Сорочьем Логу запускал оборудование пекарни. Приехал худющий, как мартовский кот. Поняла, ночами вкалывал, чтобы отца не подвести. Посмотри на его руки. В шрамах, в мозолях, кажется, что ревматизм у него, но молчит. Во сне стонет. Днём улыбается. Говорю, чтоб остановился, всех денег не заработаешь. Он отвечает, что ему все и не нужны, а чтобы хватало. У меня колец и кулонов, перстней и цепочек, – полная шкатулка. Обижается, если забуду на вечер украситься. – Ирина замолчала, и минут десять ехали, слушая песни Марины Журавлёвой.
Николай думал о брате. Он всегда был для него примером. Учил ремонтировать велосипед, помогал разобраться в двигателе мотопилы. В седьмом классе Колька попытался сделать аэросани. Брат работал механиком, начав с токарного станка трудовую школу после восьмилетки. Строил первый дом, заочно учился в институте, но находил время, чтобы показать, как нужно держать ножовку, как работать зубилом. И даже электросварку помог освоить брат.
– Он и прививки делает своим лисам. У кур свет включается автоматически и пшеница кормушки заполняет. Для кого мне жить? Вот ты сегодня прибежал, Катя воды хочет родниковой. Мне всю жизнь куковать в этих хоромах? У всех дети, а у нас кролики и рублики. Вчера опять говорили о детях. Знаешь, что выдал? Если появится ребёнок, говорит, то мне придётся с ним сидеть два года, я потеряю зарплату. Все посчитал. В магазине покупаем только спички, сахар и соль. Газохранилище начал делать, чтобы свой газ получать. Ветряк видел? Сконструировал. Электричество у нас своё.
Ирина включила поворот, обошла молоковоз и немного спокойнее продолжала:
– Как вы там? Квартира есть?
– Небольшая. Пока хватает. Осенью переедем из щитового дома в брусовой, двухквартирный. Обещали.
– Мама говорила, что ты там бригадир звена. О тебе в газетах пишут.
– Да. Больше насочиняют. Не враньё, но и правдой не назвать. На тракторе. Парни подобрались хорошие. Там всё другое. Если в клубе порвётся лента, то никто не свистит, а выйдут на улицу, покурят, пока механик восстановит свой аппарат. Мне сначала интересно было, а сейчас – привык.
– А у нас тут, как в джунглях. Топают, орут, визжат, а уж свистят, как ненормальные.
– Там у нас другие отношения. Многие до сих пор квартиры не запирают на замки. Подопрут палкой дверь. Ясно – хозяева где-то тут, но дома их нет. У нас и собаки не лают. …Потому. Охотничьи. Есть дворняжки. Гавкают.
– У Димы такие секретные запоры, что не каждый взломщик сможет войти в гараж или в курятник.
Автомобиль выскользнул на мост через неширокий канал. Сапожников смотрел на далёкие синеватые горы. Они не хотели приближаться, хотя и казалось, до них рукой подать. Стоят на своих местах, словно поддразнивая неприступной строгостью. Некоторое время Сапожников думает о брате, который старается, чтобы жить не хуже людей, а вот жена считает себя несчастной. «Неужели только из-за того, что нет детей». Вдруг ему показалось, что поездка к горам пахнет фальшью. Привезут воду, попробует её Катя и опять скажет: «Так хотела, а теперь не хочу». Перетерпела бы… Вспомнил, какое выражение глаз было у Катюши, и устыдился своих мыслей. «Нужна ей родниковая вода, а если и не понравится, в этом не будет её вины. Неужели, Димка не думает о ребёнке? а может быть, боится ответственности? Не хочет делить Ирину с карапузиком, ведь тогда ей придётся всё время отдавать маленькому человеку, который беспомощен, которому нужны внимание и забота. Вырастет пацан у нас, на рыбалку поедем. Представилась Николаю широкая Кеть, жёлтые пески, высокие яры с обнажёнными корнями деревьев и белый теплоход, степенно появляющийся из-за поворота. На фоне таёжной зелени он покажется мальчугану сказочным чудом. От него расходятся усы – волны, громкая музыка вплетается в таёжные звуки. Великолепен в своём движении теплоход, строги его линии. А сын, его сын, машет ручонкой, стоящим на палубах пассажирам. «Чей это паренёк? Будут спрашивать друг у друга пассажиры. «Как это, чей? Моего друга Кольки Сапожникова, – ответит Бориска Грачёв, возвращавшийся из турпоездки с женой».
«Жигули» резко встали, и Николай чуть не ударил головой лобовое стекло. Ирина уже стояла перед левым передним колесом.
– Не везёт. – Сокрушалась, пиная баллон носком босоножки. – Горы – рядом.
Светило из вылинявшей глубины небесной чаши круглое – прекруглое солнце. Два коршуна, раскинув крылья, планировали над степью, над горами и взгорками. Хилый ветерок не приносил прохлады, хотя было начало августа. Сапожников сноровисто орудовал баллонным ключом, срывая гайки, изредка посматривал на Ирину. Она стояла рядом на коленях, следила за работой, подсказывая, какую нужно делать операцию, будто Николаю никогда не приходилось менять колёс.
Запаска показалось Николаю слегка приспущенной, и он добыл из багажника насос. Ирина принесла манометр. Измерил давление. … Николай подложил под задние колёса камни, принялся поднимать автомобиль домкратом…
– Останови, – попросил Ирину, когда проехали метров двести. – Нужно ещё подтянуть гайки. – Колька протёр тряпкой инструмент, разложил по местам, как было у брата. Ирина поливала ему на руки из капроновой канистры, подала полотенце.
– Откуда ты знаешь, что у него в аптечке сода и мыло? – удивилась она, рассматривая затылок и
