касается всех понемногу. Чем задавать дурацкие вопросы, лучше закажи цыпленка, вина не проси – нам хватит одной бутылки на двоих. И не забудь вечером проверить – наполнены ли сумки копченой олениной и сухарями.
– Разве у нас не будет вьючных лошадей со всеми припасами?
– Если ты лично не позаботишься о припасах, то не будет.
Ренард свернул карту, спрятал за пазуху и принялся за еду.
Джастину ничего не оставалось, как последовать его примеру, – пухленькая служанка принесла, как было приказано, курицу, а вместо воды – кувшин доброго эля. Сразу видно, что Джастин тронул ее сердце.
– Тебе доводилось сражаться с проклятыми? – поинтересовался Ренард, глядя, как парень раздирает на части цыпленка, причем кусочки мяса и кожи сыплются в просвет между кожаной курткой и наручами.
– Да, я… – Джастин залился краской. – Я дрался.
Юный рыцарь замолк и еще больше покраснел.
«Не имеет значения», – хотел сказать Ренард, но счел за лучшее промолчать.
Ему уже сделалось ясно, что жалкий отряд сопровождения Цесареи набирался вовсе не для того, чтобы биться с легионами проклятых. Эти юноши и кучка лучников должны были охранять монахиню на дорогах Империи от своих, на большее бравые вояки были не способны.
И в прежние года, куда более спокойные, имперские дороги не славились своей безопасностью. Паломники и разбойники, два бедствия, с которыми не мог сладить ни один Император, поджидали путников за любым поворотом тропинки. Считалось, что хотя бы раз в жизни каждый житель должен побывать в сердце Империи и припасть к святыням Фергала, чтобы вдохнуть новую веру во Всевышнего в свое сердце. Но не только жаждущие укрепить веру путешествовали по дорогам: преступники всех мастей, убийцы, грабители, насильники заковывались в цепи, на них надевали ошейники скорби, скрепленные магией, и осужденные отправлялись в Фергал, дабы предстать пред очами Великого инквизитора, который с помощью магии снимал с преступников прегрешения. Так что эта разнородная толпа, одетая в рубища, зачастую босая, с посохами и сумками для подаяний шлялась по дорогам, и далеко не всегда направлялись они в столицу Империи. Каждый преступник имел при себе послание местного священника к Великому инквизитору. Этот клочок пергамента служил своеобразным пропуском не только от одного города к другому, но и на двор паломников, где всех, жаждущих поклониться святыням, поили, кормили и укладывали спать. Многие путники так никогда и не добирались до столицы: одни умудрялись путешествовать из города в город, от одного двора паломников к другому. Одни преступники с помощью магов-отщепенцев сбрасывали докучливые ошейники, чтобы присоединиться к банде грабителей. Другие все же добирались до столицы в обществе благочестивых девиц, которым после долгого путешествия была одна дорога – в жалкую каморку борделя. Сняв с шеи тяжкий груз, тяжкий в прямом смысле и переносном, прощенные возвращались назад, чтобы спустя месяц-другой вновь отправиться в путь за очередным отпущением грехов. Искушенные, они уже отлично знали все ловушки предстоящего пути, все возможные ухищрения и все доступные блага.
Разумеется, никто не мог позволить, чтобы в обществе подобных личностей путешествовала Цесарея, а выбранного эскорта было вполне достаточно, чтобы шугануть два десятка «жаждущих прощения» негодяев. Но что делать с демонами, если они появятся на пути, Ренард понятия не имел.
– Это правда, что проклятых нельзя убить? – спросил Джастин, довольно быстро расправившись с цыпленком.
– Одержимых убить нетрудно, берсерков – сложнее, а вот темного паладина или рыцаря ада, боюсь, тебе не одолеть, – заметил Ренард. – А с демоном лучше вообще не связываться. Им неведом страх смерти. Каждая проклятая душа возвращается в Преисподнюю, где вновь обретает плоть, и с каждой смертью демон становится только сильнее.
– Что же с ними делать?
– Запереть под землей, завалить все разломы и запечатать с помощью магии. Только это не наша забота. Все равно нам это не по зубам. Пусть об этом думают там, – следопыт ткнул пальцем в небо, но было неясно, кого он в данный момент имеет в виду – самого Всевышнего или правителей Империи.
Дверь распахнулась, и в таверну вошел человек в грязной одежде, весь черный от грязи или от копоти, от чего именно, Ренард не сумел разобрать. Тряпка, которой новый посетитель обмотал голову, тоже была почти черной. Только белки глаз сверкали на грязном лице, да еще зубы, когда он крикнул обычное:
– Хвала Всевышнему!
– Хвала, – нестройно отозвались сидевшие в таверне.
– Это трубочист? – спросил Джастин.
Ренард не ответил.
Человек снял с головы заскорузлую тряпку, обнажил желтовато-белый лоб с багровой, только-только начавшей подживать раной.
Трубочист, который не был трубочистом, шагнул к столу Ренарда, схватил кружку Джастина с элем и опрокинул залпом.
– Проклятые? – поинтересовался Ренард.
– Мертвецы. – Черный человек говорил достаточно громко, и все в таверне застыли.
– Кто? – переспросил Ренард.
Человек сбросил на стул грязный плащ, остался в кожаном камзоле и грязной рубахе, но все же с трудом можно было различить ее цвет – рубаха была зеленой. Вошедший числился в армии следопытом, как и Ренард.
– Ожившие мертвецы. Они саранчой лезут из Алкмаара. Пересекли нашу границу западнее Фальген Хейма и катятся на север, уничтожая все на пути.
– Но в Алкмааре чума, – напомнил Ренард.
– Была. А теперь – вот эти… мертвяки… – следопыт схватил бутылку, глотнул из горла. – Теперь все умершие встали и прут на нас. Нежить! Ты бы их видел. Просто мертвяки, настырные вампиры, личи, рыцари…
– О, Всевышний, – прошептал Джастин. Он хотел спросить, кто такой лич, но боялся показаться наивным сосунком.
– Рыцари? – переспросил следопыт.
– Рыцари смерти. У них летающие кони с огромными костяными бивнями. Вокруг копыт – огонь пыхает.
– Впечатляет! – Джастин постарался изобразить закаленного в боях воина.
– Обосрешься, когда увидишь в первый раз, – предрек «трубочист». – Да и во второй раз мало легче. Я переправлялся через залив на одном из кораблей нежити с черными парусами. Так что насмотрелся на этих тварей. Ну и еще на многое другое.
– Куда они движутся? – повторил свой вопрос Ренард.
– Надеюсь, что к гномам. Иначе нам конец. А так…
– А так?
– Конец гномам.
Пошатываясь, чернолицый направился к стойке, не заплатив, взял еще бутылку вина, и вернулся к столу Ренарда. Уселся без приглашения, хлебнул вино прямо из горла бутылки.
– Кто такой лич? – спросил Джастин.
– Бывший некромант, который хорошо послужил Мортис. Такой вот городок, как Леонидия, сожжет огнем и не поперхнется.
– А мертвецов как убивать? – Джастин попытался выпить эль из своей кружки, и не сразу понял, что чернолицый уже осушил ее до дна.
– Проще простого. Рубишь на куски, и они лежат. Главное, чтобы тебя самого не разрубили.
«Трубочист» допил вино, накинул на плечи грязный плащ и вышел, пошатываясь.
С минуту все молчали. Потом Ренард поднялся и подошел к стойке.
– Бутылку алкмаарского, – бросил трактирщику серебряную монету. – Покрепче.
– А за него кто заплатит? – трактирщик покосился на дверь.
– Всевышний.
