сообразил, удрал, заперся в молельной, там и проспал до утра.
Так, постепенно узнавая все прелести путешествия по дорогам Империи, Джастин прибыл в столицу.
Дрожь охватила его, когда проезжал он под аркой ворот, украшенными охранными знаками самого архангела Мизраэля.
В столице его посвятили в рыцари и занесли в списки. Странные то были списки – длинный, почти бесконечный свиток, и много, много имен. И через одно, а то и чаще, напротив имени чернел восьмиконечный крест.
В Фергале Джастин искал среднего брата, да не нашел. В военной канцелярии долго сверяли списки, просили прийти завтра, потом опять завтра, и, наконец, спустя пять дней выдали груду стальных проржавевших доспехов – Джастин узнал их по истертой позолоте герба, по знакомой вмятине на наплечнике. Но была еще одна вмятина, глубокая ямина на кирасе как раз напротив сердца. Вместе с доспехами писец пытался всучить Джастину кусок пергамента со знакомой надписью (только имя другое, хотя не менее любимое). Джастин отказался, велел отправить пергамент отцу. Хотел и сам написать – да только что напишешь? Не отпускай младшеньких из дома? Так отец и не отпустит мелких – братишка от рождения хром, к военной службе не пригоден, а сестренку давно просватали за соседа. Так и не написал Джастин домой ни строчки.
Он отчистил доспехи от крови и ржавчины, заплатил две серебряные монеты за то, чтобы кирасу выправили, а потом Джаса произвели в рыцари и велели готовиться к отправке к Леонидию вместе с другим новоиспеченным рыцарем Эмери.
После полудня, надев кирасу поверх старой кожаной куртки и перепоясавшись мечом, Джастин вышел прогуляться по столичным улицам. Вот он я, смотрите, рыцарь Джастин… Никогда прежде Джастин не видел такой нарядной толпы – женщин в шелке и бархате, мужчин в суконных мантиях, отороченных мехом. Повсюду были лавки, грубо намалеванные вывески таверн, на площадях выступали глотатели огня, фокусники и канатоходцы. В пестрой толпе ничего не стоило затеряться и утонуть, как в бурной речке.
Джастин так старательно задирал нос, что на перекрестке налетел на паладина Империи. Старенькая мятая кираса звонко блямкнула о сияющую ультрамарином товарку. Настоящий паладин! Расшитые золотом рукава колета, наборный пояс, алый камень в рукояти меча…
– … – пробормотал Джастин.
– Джас! – радостно воскликнул паладин.
Дайред? Погибший старший брат? Паладин Империи? Джастин не верил собственным глазам. Но это он, Дайред, нет сомнений! Только переменился сильно, отрастил волосы и небольшую бородку. И глаза стали другими – насмешливы и… стальными, что ли?
– Но ты ведь… – пробормотал Джастин и задохнулся в медвежьих объятиях брата. – Как же послание… тебя убили…
– Убили, да не совсем! – Дайред весело блеснул зубами. – Меня успели дотащить до храма и воскресить. Представляешь, удар был в самое сердце, а я все еще жив!
– И ты… – Джастин все никак не мог закончить фразу.
– Как видишь, паладин Империи.
– Здорово! А крылатый конь есть?
– Ну, конечно. Какой паладин без коня!
– И всех воскрешают… ну если что…
– Смеешься? – Дайред снисходительно хмыкнул. – Только если есть магическое знамя в полку. А таких знамен… – Он замолчал, прикидывая, может ли он выдавать военную тайну даже родному брату, и решил, что нет, не может. – В общем, не так уж и много, брат. Но даже если знамя есть, не каждого в храме воскресят, на все воля Всевышнего. Тут не угадаешь, кому будет явлена милость, а кому нет. Я, к примеру, из нашего отряда один уцелел. Хотя в апсиду положили семерых. – Дайред помрачнел.
– А Бел? – спросил Джастин про среднего брата с надеждой.
– Не знаю, – слишком уж мотнул головой Дайред. – Не видел его и не слышал ничего. Может, где на границе сражается с проклятыми.
«По спискам он мертв», – хотел сказать Джастин, но не сказал. Дайред и так наверняка знает, что значится в списках. На счастье, бумаги так часто врут!
– Ты бы отцу написал…
– Напишу. А я смотрю, тебе мое ржавье выдали, – грохнул ладонью по старой кирасе паладин.
– Ну да… – Джастин смутился. Этот старый хлам не шел ни в какое сравнение со сверкающими доспехами паладина Империи.
– А меч?
– Тоже что-то нашли. Вот…
– Что-то? – Дайред аж передернулся. Протянул руку и выдернул клинок Джастина из деревянных ножен, взвесил на руке. – Ну и баланс! А магия? Тут же ни грамма магии в рукояти! Конь у тебя, надо полагать, такой же, как меч?
– Коня не видел, – признался Джастин. – Мне на его получение какой-то номерок дали.
– Выкинь! – приказал Дайред. – И марш за мной. Ну что ты встал столб столбом? Шевели подпорками!
Джастин пошел, не веря в свое счастье.
«Я сплю, – думал он, – и Дайред мне снится…»
Но сон получался на удивление длинный и к тому же вполне складный, чего не бывает с обычными снами.
Дайред привел брата на квартиру – паладин, проживая в столице, не обязан ютиться в казарме. Квартирка была так себе – на втором этаже над лавкой, состояла из небольшой прихожей и спальни; кухни не было, еду приходилось брать в таверне. Слуга, мрачный грязный тип, спал на тюфяке в прихожей. Он даже не потрудился подняться, когда пожаловали господа. Только пробормотал что-то вроде «ходят тут, спать мешают», но Джастин не был уверен, что разобрал его ворчанье правильно.
– Он пьян, – невозмутимо пояснил Дайред, и провел брата в спальню. – Вот, выбирай! – королевским жестом указал на стойку.
Джастин замер с открытым ртом. В деревянной стойке хранились четыре меча в ножнах, один великолепнее другого. У каждого алый камень в навершии меча светился солнечно-радостным огнем.
– Я не знаю, какой взять, – признался младший.
– Вот этот, – категорично решил Дайред, вынимая из стойки крайний клинок. – Он тебе по руке. Не слишком тяжел, магии в нем почти на сто ударов. Зря не транжирь. А то в самый ответственный момент останешься беззащитным.
Клинок был великолепный. Джастин чуть не расплакался, принимая от старшего брата подарок.
– Это, правда, мне?..
Только теперь он сообразил, что два углубления в стойке пустовали. Скорее всего, это мечи шестерых товарищей брата – тех, что умерли вместе с ним, но не воскресли. А, может статься, Дайред и не умирал – только ранен был тяжело, и священник вылечил его своей магией?
Джастин не стал выяснять.
Перекусить дома у Дайреда было практически нечем: пара сухарей, немного сушеных яблочных долек, да вино на дне одной из бутылок – ровно столько, чтобы пригубить.
– А теперь на конюшню – за скакуном! – все тем же радостно-бодрым тоном объявил Дайред. – У меня есть на примете один.
– Крылатый? – брякнул Джастин.
– Братишка, ну ты совсем обнаглел. Нет, конечно, самый обыкновенный. Крылатые только у паладинов.
Джастин шел рядом с братом по улице и свысока поглядывал на встречных – особенно на простых лучников и стрелков. Ну и сквайров одаривал надменным взглядом. Несколько раз заметил, что женщины ему улыбаются. Молодые женщины. Хорошенькие. Одна даже высунулась из золоченой кареты до пояса и махнула платком. Или это она Дайреду махнула? Потому как паладин поклонился в ответ.
Наверное, эти красотки все же улыбались Дайреду.
