встретиться с его холодным, жестким взглядом.
Фарий принял вызов. Столкнувшись однажды с цивилизацией кортиосцев, добродушные и романтичные обитатели Кольца Аллоиса испытали на себе убийственный напор организованной силы ее воинов. Поток мыслей увлек Фария в прошлое.
Планета кортиосцев называлась Хонкон. На ней обитали одни мужчины, беззаветно преданные своему владыке. Наблюдая стремительное развитие Кортиоса – так называлась империя Аттока, – Фарий и Соллей впервые испытали беспокойство. Вся жизнь воителей Кортиоса была подчинена «высшей цели» – служению великому духу Аттока. Неумолимая жестокость и бесстрашие, умение безоговорочно подчиняться старшим по рангу считались самыми ценными качествами воина- кортиосца.
Не владея секретом создания тел, Атток просто похищал их у других цивилизаций. Духовные существа, обладающие этими телами, становились его заложниками и попадали в ловушку хорошо продуманной и навязанной им философии насилия. Они быстро теряли свои индивидуальные черты и становились похожими один на другого.
Соллей и Фарий вынуждены были признать, что столкновение интересов Кортиоса и Кольца Аллоиса неизбежно, и все же решили нанести визит Аттоку. Полет на Хонкон вспоминался теперь как тяжкий, больной сон… Фарий опять видел распростертые на земле изуродованные тела своих друзей, слышал шипение оплавленных костюмов. Боль вошла в жизнь Фария. Она оказалась новым, неожиданным и очень острым переживанием. Она требовала если не мщения, то решения и действия. Как усмирить разрушительную силу?
Холодный вихрь, сопровождающий появление Соллея, прервал его мысли. Сияющая фигура друга вызвала улыбку на лице Фария.
– Я вижу, ты рад меня видеть! – довольно воскликнул Соллей.
При всей своей мощи иногда он выглядел слишком простодушным по сравнению со своими «хрупкими» партнерами, благодаря своим материальным телам обретавшими иной, не доступный ему опыт.
– Тише! – сказал Фарий. – Не шуми так. Оси спит.
Осиан-айо, утомленная переживаниями, заснула в мастерской Фария. На ее губах блуждала слабая улыбка – в этом сне возлюбленный был рядом с нею.
– Соллей, – сказал Фарий, понизив голос. – Я не думаю, что поступаю правильно, вовлекая Осиан-айо в жесткую силовую игру. Как ты себе представляешь ее в роли воина? Она слишком хрупка для сражения с Кортиосом.
Соллей разразился хохотом. Глядя на Фария, он думал о том, как легко предсказать поведение разнополых существ.
– Хочешь, раскрою тебе один большой секрет? Фарий слегка кивнул. Соллей видел жизнь с разных точек зрения и поэтому знал о ней больше.
– Женская суть совсем не беспомощна и не беззащитна, как ты себе это вообразил. Она побеждает без оружия. Осиан-айо – настоящий дар для тебя, и ты еще многому у нее научишься.
Рассыпав множество серебристых искр, Соллей покинул пространство, как всегда, без предупреждения.
Фарий слишком сильно сжал руку и порезался острым осколком камня. Он отбросил его и некоторое время стоял в раздумье. Порез неприятно покалывал. Фарий подошел к ложу и долго смотрел на спящую Осиан-айо… а потом осторожно прилег рядом с ней и проник в ее сон.
– Фарий, скажи мне, что я не сплю и ты не исчезнешь, – потребовала Осиан- айо.
Он улыбнулся. Оси нравилась его улыбка, в которой не было самодовольства – только нежное очарование влюбленного. Не дожидаясь ответа, она спросила:
– Ты мне расскажешь все, что успел узнать, пока мы были врозь?
– Конечно, расскажу.
Она облегченно вздохнула.
Фарий по-своему расценил этот вздох. Он боялся, что ей может не понравиться его мир.
– Хочешь, я покажу тебе Лаорис?
– Лаорис? Что это?
Илларион Гусаров наконец закончил роман. Он пока не придумал названия. Честно говоря, писатель сам находился в замешательстве по поводу своего произведения. Вычитывая текст, исправляя мелкие ошибки, он диву давался, как это все у него получилось – идея, сюжет, герои… Он не узнавал себя, свой образ мыслей в им же написанном романе! А чего стоит история со спонсором? Приходит какая-то Лелечка Усова, болтает о деньгах… на следующий день звонит сам Шахров и договаривается о встрече. А дальше – понеслось. От предложенной Шахровым суммы господин Гусаров едва не потерял сознание. Словом, чудеса!
«Может быть, я сплю? – думал Илларион на устроенном в честь него приеме, принимая поздравления и застенчиво улыбаясь. – Ведь все это мне только снится? Сейчас зазвонит будильник, и…»
Он даже несколько раз украдкой пытался побольнее ущипнуть себя, чтобы проверить, не наступит ли пробуждение. Но ничего не менялось. Столы ломились от закусок, официанты разносили выпивку, шикарно одетые женщины и мужчины подходили к Гусарову, о чем-то его спрашивали, слушали с серьезным видом. Журналисты брали у него интервью. Сам Шахров фотографировался с писателем.
На следующий день влиятельные газеты и журналы напечатали эти фото и поместили заметки с информацией о будущей книге. В квартире Иллариона не умолкал телефон. Его поздравляли, расспрашивали, удивлялись его неожиданному взлету и откровенно завидовали. Даже Козленко не преминул позвонить и поинтересоваться, не желает ли драматург заключить с его театром контракт на новых условиях. Гусаров отказался. Ни о каких пьесах больше речь идти не может. В нем наконец пробудился истинный талант художника слова! Грех разбазаривать такое богатство на всякие мелочи. Теперь из-под пера Иллариона Гусарова будут выходить одни непревзойденные шедевры.
В таких выражениях драматург и разъяснил дражайшему Эрнесту Яковлевичу, что больше тому надеяться не на что. «Кувырок вперед» – последняя вещь прославленного мастера, которую режиссер может поставить в своем авангардном театре.
Козленко пискнул что-то невразумительное и бросил трубку.
Эд явился домой пьяный. Пытаясь раздеться, он с грохотом повалил что-то в прихожей.
Ксения проснулась. В раскрытое окно лилось сиреневое дыхание ночи. Она подошла, отодвинула занавеску и с тоской посмотрела на черное далекое небо. Почему ей иногда бывает так грустно? Может быть, действительно стоит выйти замуж, родить ребенка, как Юля? Кажется, подруга счастлива.
– Г-гос-с-спожа Миленко! – громко крикнул Эд. Его язык заплетался. – Б-будьте так ллю… бзз…
Ксения вздохнула и пошла взглянуть, что там с братом. Небось, упал и встать не может. Так и оказалось. Эд валялся на пороге гостиной, лохматый, в одном ботинке и наполовину спущенных брюках. Конечно! В них-то он и запутался.
– Ну, чего тебе? – равнодушно спросила Ксения.
Она привыкла к выходкам Эда и давно научилась не обращать на них внимания. Как он может так жить? Единственным, что вызывало интерес брата, были деньги. Чем больше, тем лучше. Зарабатывать их каким угодно способом, чтобы потом иметь возможность накупить себе красивых шмоток, пить с друзьями и валяться у телевизора, – вот цель, ради которой существовал Эд.
– П-помоги вст… встать…
– Сам вставай. – Она подошла и помогла брату стянуть брюки. – По какому поводу пьянка?
– Анд… рона… поминали.
– Сколько можно? – удивилась Ксения. – Уж неделю как похоронили человека, а ты все не просыхаешь.
– Это ты… с-сука… его п-погубила! – истерически взвизгнул Эд. – Ты и м-меня х-хочешь довести! С-
