Ксения закрыла книгу, испытывая странное, ни на что не похожее чувство… Она не могла ни описать, ни осознать его до конца.
В горах к вечеру похолодало. На дне ущелья журчал ледяной ручей. Филипп спускался за водой и принес Ксении букетик лиловых цветов. Вода оказалась сладковатой на вкус, а цветы пахли свежестью.
– Ты грустишь? – спросил Филипп. – Почему? Ведь мы с тобой мечтали убежать куда-нибудь, далеко от всех, где мы будем только вдвоем. Ты и я.
– Да.
Все было так, как он говорил. Но…
– Ксения, я люблю тебя! Я ни о чем не жалею. Ты веришь?
Она верила. Он действительно ее любит и действительно ни о чем не жалеет. А она? Хотя ей вроде и жалеть-то не о чем.
– Идем спать.
Ксения покорно дала увести себя в палатку, уложить, укрыть теплым одеялом.
– Ну что с тобой? – В голосе Чигоренко сквозило отчаяние.
– Я здесь чужая, – прошептала Ксения. – Совсем чужая.
– Только не для меня! – горячо возразил Филипп, покрывая ее лицо поцелуями.
– Особенно для тебя.
– Не говори так…
Он продолжал ласкать любимую, но она оставалась безучастной.
– Я все перепутала. Я… заблудилась.
– Это пройдет, милая! – уговаривал ее Филипп. – Вот увидишь! Ты устала… пережила стресс.
– Нет, – серьезно сказала Ксения, блестя в темноте глазами. – Ты не понимаешь.
Филиппу так и не удалось ее успокоить. Ночь прошла в тревоге. Даже бурные любовные ласки не помогли Ксении забыться.
– Я заблудилась… – твердила она, беспокойно вздыхая.
– Если даже так, вместе мы найдем дорогу.
– Нет… это далеко. Я не могу вспомнить… Я хочу вернуться… Филипп! Я хочу вернуться!
– Куда? – пытался образумить ее Чигоренко. – В город пока нельзя. Это опасно. Люди Шахрова могут разыскивать нас.
– Ах, это все равно! Я должна вернуться!
Она так разволновалась, что Филипп предпочел не спорить.
– Ладно, – вынужден был согласиться он. – Завтра утром все обсудим, а пока спи. Ночью в горах делать нечего.
Рассвет разбудил Филиппа. Он увидел, что Ксении нет рядом, и вскочил. Выйдя из палатки, осмотрелся по сторонам. По склонам гор росли молодые дубки, между камней цвели маки. Высоко в небе розовели легкие перистые облака.
– Ксения! – негромко позвал Филипп.
Его голос повторило гулкое эхо, зашуршал осыпающийся щебень…
– Ксения!
– Чего ты кричишь? – спокойно отозвалась она, выходя из буковой рощи.
– Что ты там делала?
– Любовалась рассветом…
– Я так испугался, увидев, что тебя нет. Холодно… Идем в палатку.
Ксения запрокинула голову и глубоко вздохнула.
– Мне сейчас хорошо, – улыбнулась она чему-то своему, сокровенному. – Видишь вон тот камень?
Филипп посмотрел в ту сторону, куда она показала. Большой серый камень, поросший мхом и лишайником, нависал над полянкой, полной маков. Казалось, в траве горят алые огни.
– Красиво…
– Хочу нарвать маков! – вдруг воскликнула Ксения, устремляясь к полянке.
Нехорошее предчувствие сжало сердце Филиппа.
– Подожди! – крикнул он.
Вернее, попытался крикнуть. В горле словно образовался тугой комок, не давая звуку пройти. Получилось какое-то сдавленное шипение. Филипп хотел откашляться и ощутил дурноту. Каменистая почва заколебалась под ногами… Он потерял равновесие и упал, чувствуя теперь уже всем телом вибрации земной тверди. Землетрясение?..
Внезапно налетел шквалистый ветер. Его порывы становились все сильнее, они поднимали в воздух пыль и мелкие камни, закручивая их в воронку вокруг поляны с цветущими маками. Боже… Ксения! В глазах Филиппа померк свет.
Провал в беспамятство вырвал его из времени. Секунда прошла или вечность? Скорее всего, Филипп потерял сознание всего на миг. Хотя ему показалось – их с Ксенией разделяла бездна.
Придя в себя, Филипп посмотрел туда, где цвели маки. Ураган стих, воронка исчезла, а посреди поляны лежало неподвижное тело… Неужели?.. Нет!
Ему снова стало нехорошо. Почва все еще вибрировала, вызывая безотчетный страх. Филипп хотел подняться – и не мог. Тело, словно налитое свинцом, не слушалось его.
