Утяев вскочил и бросился навстречу. Просияло Асино лицо.
Людмила Петровна поняла, что происходит, лишь когда Ефрем оказался рядом.
— Ох, вернулся! — всплеснула она руками и заплакала.
Ефрему сейчас казалось, что дороже и ближе этих четверых у него никого нет. Он чесал свою уже коротко отросшую бороду и шмыгал носом, как простуженный. Но все-таки в конце концов не выдержал, поднял на сиденье Асю, Маратика и расцеловал их.
Встретились. И время в радости остановилось. Один Ефрем понимал, что надо торопиться. К вечеру он должен был либо вернуться на подсобку, либо исчезнуть из Аграгоса.
Еще дорогой возник план: если он встретит своих, то последний оставшийся мешок с фаэтовской валютой сунет какому-либо пограничнику, чтобы тот вывез пять человек за пределы пространства.
Но денег, увы, не оказалось. Он узнал горькую историю их исчезновения. Все до последней пуговицы растрачены. Сегодня утром внезапно обедневших туристов выселили из гостиницы. Стало быть, нужен новый план.
На счастье автобус из Дынхея приходил редко, можно было спокойно сидеть и разговаривать.
Узнав про Икса, Ефрем сразу понял, кто украл деньги. Он решил, что этого проходимца надо припугнуть и использовать в своих целях. Но появится ли он?
— Обязательно, — сказал Утяев. — Я уверен. Дождя нет… э-э-э… солнышко. Придет.
И Людмила Петровна подтвердила:
— Придет. Он вчера нас кормил на свои деньги.
— На свои? — горько усмехнулся Ефрем. — Глупые вы люди. Он кормил вас на ваши же денежки.
Тогда Утяев подумал и сказал, что есть еще один человек, который обещал помочь, — Ван. И подробно рассказал о своей позавчерашней поездке в Дынхей. Ефрем, выслушав, не удержался от крепкого словца:
— Эта шкура — полицай.
— А я, как узнала, сразу испугалась, — сказала Людмила Петровна. — Хуже бы от него не было, от этого вашего Вана.
Утяев чмокал губами, подбирая, видимо, слова, потом произнес:
— Это живой труп. Но психологически человеку захотелось, как говорится… э-э-э… козырнуть порядочностью…
— Значит, по-твоему, придет?
— Думаю, да. Вчера не смог, сегодня придет. Икс тоже придет!
Ефрем помолчал. Не устраивало его это ожидание. Придут — хорошо. А не придут — что делать? «Четверых из нас, как туристов, со справками выпустят. А меня? — думал он. — В Аграгосе, как и в Желтом Дьяволе, без денег — шагу не шагнуть».
И тут вспомнил, аж в дрожь бросило: черт возьми Утяева, дырявая башка! У него должны быть фаэтовские чеки, эти глупые бумажки, что вместо денег выдаются. Похвалялся ведь он тогда в гостинице! Забыл, наверное, про них.
— Ну-ка, братец, расстегни пиджак! — приказал Ефрем Утяеву, чтобы тот пошарил в боковом кармане.
Так и есть: у Ефрема в руках были чеки!
— Это что, директор? Я тебя спрашиваю.
— Позволь! Ефрем Иванович! — Утяев вскочил. Лицо его от судороги перекосило, и впервые за долгие недели путешествия по Пустыне он заплакал. — Что я за человек?! Растяпа я, забыл, ох, забыл.
— Сядь! — приказал Ефрем.
— Растяпа… Растяпа я, Людмила Петровна!
— Сядь! — повторил Ефрем. — Нет худа без добра. Эти чеки сейчас нам дороже золота. Понял?.. Ну- ка подсчитай, на какую сумму.
Утяев наконец сел, взял чеки и затих… В руках у него оказалась записка. Он с ужасом на нее смотрел.
— Читай! — приказал Ефрем.
— «Дорогой друг! — начал, заикаясь, Ефрем. — Как вам известно, биофизическое поле может быть использовано в технике и оборонной промышленности, а также для нужд Космоса — только в усиленном виде, для чего создан специальный генератор, устройство которого, по нашим сведениям, вам знакомо. Восстановите для нас хотя бы по памяти чертежи этого генератора, и в вашем кармане окажется несравнимо больше валюты. С приветом. Ваши друзья из Желтого Дьявола».
— Что это за новости? — вырвалось у Людмилы Петровны, когда Утяев закончил чтение. — Что они от нас хотят?
— Опять хотят меня купить? — пролепетал, продолжая заикаться, Утяев.
— Хотели, — поправил Ефрем, отбирая записку. — Ишь, поле им усилить захотелось! Ученые! Никакое поле, братец, им не поможет, кроме одного, на котором хлеб растет. Будет у них поле, проживут тогда без горя. Только где им!
— Воистину философ! — в восторге воскликнул Утяев, вытирая свой лоб, вспотевший от напряжения.
Ефрем порвал записку — и как не было ее, забыл сразу. Мысль его вернулась к главным заботам. Надо как-то уезжать из Аграгоса. Купить справку в гостинице с печатью, чтоб у всех были одинаковые? Но не придется ли с этими бумажками снова возвращаться в вонючий Дынхей? Нельзя ли как-нибудь драпануть прямо из этого центра?
Ефрем почувствовал, что необходимо где-то разнюхать про местные порядки. Здесь, в Гонхее, как говорил китаец, все военизировано, значит, неразберихи много, и этим можно будет воспользоваться.
И вдруг — бывает же так! — автобус, прибывший из Дынхея, останавливается и из него почти последним вытискивается грузная фигура Вана в белой форме полицейского начальника.
Его сразу узнали Утяев и Ефрем. И Ван узнал своих знакомых, ибо замер на месте. Когда пассажиры разошлись, он спросил Ефрема, не поздоровавшись:
— Сбежал?
Ефрем молча вынул из кармана увольнительную с печатью подсобного хозяйства и протянул Вану.
Тот, взглянув на бумажку, тут же ее вернул.
— Это уже легче. — Он неторопливо разглядел Людмилу Петровну, детей и протянул руку Утяеву.
— Выходит, я уже не нужен?
— Нет, погоди! — сказал Ефрем. Он быстро сообразил, как использовать Вана. — Где твоя машина?
— Между прочим, я советую на «вы», — поправил Ван Ефрема.
Ефрем посмотрел на живот полицейского, вспомнил, как он саданул в него ногой.
— Ладно, обойдется. Так где машина?
— Машина найдется.
— Ясно. Тогда будет разговор. — Ефрем забрал у Утяева чеки и жестом отозвал в сторону Вана.
Людмила Петровна сидела как на иголках. Она испуганно смотрела то на Ефрема и Вана, о чем-то заспоривших, то на Утяева.
Ася была спокойна. После возвращения Ефрема она уже никого не боялась, даже Вана, при появлении которого Маратик прижался к Людмиле Петровне и затих.
Утяев тоже понимал, что Вану нет смысла им вредить. Если только от лютой зависти, то он уже свою утробную зависть досыта накормил. Теперь грызет раскаяние. Любая черная душа, покинув родину, без слез ее не вспоминает. С ним надо смелее разговаривать. Но Ефрему смелости не занимать.
Через десять минут, как прикинул Утяев, Ван ушел. Ефрем вернулся под навес.
— Ну как? — бодро спросил Утяев, уверенный в успехе.
— Сейчас обменяет чеки и вернется. Надо запастись продовольствием. — Ефрем улыбался. — Харчей на дорогу.
