горожанки оказались преимущественно моряки-офицеры и их жены. В этом ничего предосудительного не было, но Кузнецов, скептически относился к случайностям и заинтересовался библиотекаршей.
Если женщина поделилась своим секретом с другой женщиной, то это уже не секрет. Библиотекарша жила ранее в пригороде Москвы и состояла в «свободном браке» с неким профессором Ивановым, которому годилась скорее в дочери, нежели в жены. Профессор подарил ей «Москвича», нежил и холил ее, но вскоре умер, так и не собравшись сделать ее своей законной женой. Квартира в Москве и сберкнижка профессора прошли мимо рук его возлюбленной. С горя она села в свой «Москвич» и уехала. «Теперь хочу по- настоящему выйти замуж. Только чтобы за офицера…» — как-то призналась она соседке.
Кузнецов навел справки. Действительно: Софья Ковальская ранее проживала в Люберцах, где по дарственной записи Иванова госавтоинспекция оформила на ее имя автомобиль «Москвич».
Что же, замужество — стремление естественное, а выбирать мужа каждый волен по-своему. Тем не менее Кузнецов решил не выпускать из виду библиотекаршу. И тогда у старшего лейтенанта Егорьева появилось «наблюдательное дело С К». Долго оно не давало никаких результатов, но вот…
Конечно, прямых улик против Ковальской пока никаких нет. Возможно даже, что «фотоаппарат» был оставлен ей каким-то лицом, которое впоследствии воспользовалось ее машиной для выезда к месту радиопередачи, — всякое бывает.
А если это дело непосредственно ее рук, то целесообразным было бы не арестовывать сейчас Ковальскую, а проследить, куда и к кому она приведет. Но иногда обстоятельства вынуждают поступаться представляющимися возможностями ради достижения целей первозначимой важности. В данном случае такой целью была расшифровка радиограммы.
Дешифровать ее могли шифровальный отдел и сам отправитель. Как сразу заметил Кузнецов, шифр был весьма тяжелым, и когда с ним справятся в отделе, предугадать нельзя.
Подполковник хорошо изучил психологию женщин-шпионок: если умело подойти, то внезапно «проваленная» и арестованная молодая женщина, как правило, истерически-шумно и со слезливым отчаянием сразу выкладывает все, что знает. Кузнецов на это и рассчитывал.
Взвесив мысленно все «за» и «против», подполковник по привычке крепко потер ладонью голову и сказал сам себе: «Да, арест сейчас нужен. Сидеть в неизвестности и ждать от дешифровалыци-ков «погоды» мы не имеем права…»
Старший лейтенант Егорьев и лейтенант Мякин вошли в кабинет начальника как раз в тот момент, когда Кузнецов нетерпеливо взглянул на часы. Подняв глаза на пришедших, подполковник свел брови.
Егорьев сделал неопределенный жест рукой, но прежде чем он успел вымолвить слово, лейтенант Мякин набрал воздуху и, будто бросаясь с обрыва в воду, одним духом доложил:
— Товарищ подполковник, Ковальская скрылась из-под моего наблюдения.
В кабинете повисло предгрозовое затишье, только слышалось, как электровентилятор на столе Кузнецова шелестел резиновыми крыльями.
Подполковник вышел из-за стола, мимоходом плотно затворил дверь и подошел к Мякину. Посмотрел в упор:
— Вы делаете определенные успехи, лейтенант. На той неделе ринулись на глупейшее задержание, сегодня ловкая бабенка обвела вас вокруг пальца и скрылась. А пустой автомобиль от вас не скрылся?
Сарказм вопроса не дошел до лейтенанта.
— Никак нет. Автомобиль я задержал и на нем приехал сюда.
Подполковник побагровел:
— Вы… вы…
Высказать свое мнение о Мякине Кузнецову помешал звонок телефона. Подняв трубку, подполковник махнул рукой на лейтенанта: «Идите», — и, окончив короткий разговор, обратился к Егорьеву:
— Ваше мнение.
— Либо она сразу же выехала, либо дотемна будет прятаться. Дорог здесь всего две, днем они легко контролируются — автобусом ехать опасно. На горах каждого человека тоже за две мили видно. Дождавшись ночи, она с меньшим риском может предпринять попытку уехать или — пешком через перевал.
— Логично… А все-таки давайте предупредим, чтобы на обоих шоссе встретили и проверили утренние автобусы… — Кузнецов посмотрел на часы: — Еще успеют. Второе. Короткую дорогу через перевал закроем «на ремонт» и весь автотранспорт пустим по береговому шоссе — для облегчения контроля. В-третьих, предупредим погранзаставы о возможном «альпинисте».
Подполковник взялся за телефон спецсвязи и, в ожидании ответа, держа трубку возле уха, сказал Егорьеву, как бы вспомнив:
— К сожалению, все мои попытки сделать из Мякина оперативника тщетны. Передайте делопроизводителю, чтобы заготовили приказ о переводе лейтенанта на канцелярскую работу. Иначе его «деятельность» государству, да и мне тоже, дорого обойдется, — невесело усмехнулся он.
…Войдя в кабинет начальника, дежурный офицер попятился, но Кузнецов жестом остановил его и, закончив разговор по телефону, спросил:
— Ну, что у вас? Давайте.
— Информационное сообщение, товарищ подполковник. В районе у полковника Скворшина военный пост ВНОС засек «цель», не отвечающую на позывные. Два наших истребителя настигли нарушивший государственную границу и пытавшийся уйти обратно самолет иностранного типа, молочно-белой окраски, без опознавательных знаков. Будучи настигнутым, нарушитель не подчинился указаниям истребителей и обстрелял их, после чего был сбит. Машина вспыхнула в воздухе и упала в море. Летчик не выпрыгнул.
— Тоже весело, — мрачно заметил Кузнецов. — Очень жаль, что не выпрыгнул: Скворшину нужно было бы побеседовать с ним. У вас еще что-то есть?
— Так точно. К вам приехал начальник заставы «Береговая» капитан Кушнир.
— Просите его сюда…
Мускулистый брюнет с голубыми глазами, не теряя попусту времени, рассказал о том, что привело его сегодня к подполковнику.
Заступив на пост наблюдателя за морем, ефрейтор Бабаев оглядел влево и вправо от себя и берег. Пограничник обратил внимание на двух «могильников»: орлы упорно кружились над ущельем «Опасным». Ефрейтор сообщил об этом на заставу. Группа солдат, высланная оттуда, обнаружила на дне ущелья изувеченный падением человеческий труп. Учитывая особые обстоятельства, капитан распорядился тело не извлекать и не осматривать, а сам поехал к Кузнецову.
— Пошлете кого-нибудь на место происшествия, товарищ подполковник? — закончил капитан.
— Час от часу не легче! — буркнул себе под нос Кузнецов. — Нет, дорогой сосед, не пошлю — сам поеду.
«Там самолеты нагличают, тут люди радируют, скрываются, разбиваются. И все это, как по заказу, именно в день начала учений флота! Еще какое-нибудь чепе — и будет «полный набор», — тревожно подумал Кузнецов, звонком вызывая дежурного.
— Старшего лейтенанта Егорьева, майора медицинской службы Веселова и моего шофера с машиной — быстро!
На море зыбь балла на три. Но с высоты тропы, вьющейся по склонам береговых гор, вода казалась лениво-спокойной, бесшумной и безобидно пестрящей «беляками». Даже громада проходящего близ дизель-электрохода «Слава» воспринималась глазом, как крохотная модель на синем стекле.
От спуска без вспомогательных средств предостерегало само название ущелья — «Опасное». Пока солдаты готовили веревки, Кузнецов успел коротенько опросить дежурившего на посту наблюдателя ефрейтора Бабаева и его предшественника: ни тот, ни другой никаких криков о помощи не слыхали. Бдительность пограничников не оставляла сомнений.
Захватив необходимое, капитан Кушнир, майор медицинской службы Веселов, Кузнецов и Егорьев спустились в ущелье.
Дно его составляли серо-зеленые известняки. Местами они были покрыты грязными песками, намытыми дождевыми потоками, местами усеяны большими и малыми глыбами камней, свалившихся с гор. Одним концом ущелье обрывалось в море. Белопенный прибой яростно бился о камень, взметал каскады
