Машину прислали на удивление быстро. Они сели сзади, Лариса прижалась к Матвею и задремала. Таксист ехал медленно, из-за снежных заносов то и дело приходилось объезжать запруженные транспортом улицы, стоять в пробках. Матвей взглянул на часы.
– Уже поздновато, – сказал он, когда Лариса открыла глаза и зевнула. – Что ты скажешь Калмыкову?
– Он в командировке… – Она шумно вздохнула, провела рукой по лбу. – Мне дурно. Сейчас стошнит…
– Потерпи. Здесь нельзя выходить. Давай, говори о чем-нибудь, отвлекайся.
– Ты слышал о смерти Теплинского? Калмыков мне все уши прожужжал перед отъездом… Говорит, его баба прикончила. Женщина-сфинкс!
– Почему женщина?
– Она его ядовитой булавкой уколола… так же как Никонова. Говорят, она всех гулящих мужиков…
– Фу, что за жаргон? – скривился Матвей. – Приличные дамы так не выражаются.
– Приличные дамы давно в супружеских п-постелях со своими мужьями, а не с кем попало! Смотри, будешь мне изменять… Сфинкс и до тебя доберется.
– Разве Теплинский не от сердечного приступа умер?
– Это милиция так решила, чтобы дело замять. А правда все равно… наружу вылезет. Людям рты не закроешь! Так что берегись, Карелин.
Он сделал большие глаза и обнял Ларису за плечи. Ее шубка была влажной на ощупь, пахла духами, а от самой хозяйки разило коньяком.
– Что еще люди болтают?
– А-а… испугался? – пьяно хихикнула она. – То-то же! Бойся, Карелин, пусть все боятся! Сфинкс никого не щадит. Она сначала предупреждает, чтобы мужчина взялся за ум, а потом… если он упорствует в грехе… ему конец! – Лариса подняла вверх палец, обтянутый тонкой кожаной перчаткой, и ткнула им Матвея в грудь. – Вот так! И ты покойник, дорогой. Ха-ха…
–
– Сфинкс убивает только мужчин… – прошептала она, потянулась к Матвею блестящими от помады губами. – Дай поцелую, а то вдруг… не свидимся больше?
– Тьфу на тебя.
Всю дорогу она повторяла выдумки про женщину-сфинкса, которые с чьей-то легкой руки гуляли по Москве. Чего только Матвей не услышал, еще раз убедившись, что
Вера Теплинская, бывшая жена Михаила Андреевича, произвела на Астру отталкивающее впечатление. Это была строгая сухопарая дама, гладко причесанная, с мелкими чертами лица, тонкими губами и водянистыми глазами с недобрым прищуром. Одежда сидела на ней мешковато, будто с чужого плеча.
– Вы кто? – неприязненно спросила она, пропуская Астру в холодную темную гостиную, обставленную унылой мебелью. – Кто вас прислал?
– Я из журнала «Политика и общество», – на ходу сочинила Астра. Она начинала входить во вкус корреспондентской жизни. – Мы ведем собственное расследование гибели господина Теплинского.
Лицо Веры Леопольдовны не дрогнуло; она выглядела, как статуя Командора, присевшая на краешек дивана.
– По-моему, Миша напрасно впутался в предвыборные интриги. Лучше бы занимался детьми, приучал их вести бизнес. Кто теперь возглавит компанию? Наемные директора? Эта его… балерина не удосужилась родить ребенка, поэтому единственными наследниками Мишиного капитала являются мои дети. Я посвятила свою жизнь их воспитанию, вырастила их умными и порядочными людьми. Жаль, что отцу не хватало времени уделять им внимание.
Когда она говорила, уголок ее рта нервно дергался, нарушая картину показного спокойствия. Ясно, что она до сих пор не простила ни бывшего мужа, ни его новую жену, не примирилась с обстоятельствами и теперь считала случившееся расплатой за предательство.
– Вы полагаете, смерть Михаила Андреевича связана с его политической деятельностью?
– Полагать, милая девушка, следует не мне, а следственным органам. Скажу одно: живя со мной, Миша на сердце не жаловался. Я вообще сомневаюсь в результатах вскрытия. Сначала сказали про убийство, потом про сердечный приступ. Наверное, страховку не хотят платить. У нас все возможно… за деньги.
Астра сделала паузу, надеясь, что Теплинская еще что-нибудь добавит. Но она, поджав губы, молчала. Пришлось задавать наводящий вопрос:
– Какую страховку?
– Ах, да разве я знаю? – всплеснула она руками, на которых выделялись синеватые вены. – Наверное, Миша был застрахован от несчастного случая или… от насильственной смерти, а страховая компания не желает производить положенных выплат. Со мной же отказываются говорить! Я звонила нашему нотариусу, так тот посоветовал подождать! – распалялась Вера Леопольдовна. – Чего, спрашивается? Пока эта… танцовщица оберет нас до нитки? Она же ушлая, хитрая дрянь, которая оставит моих детей без куска хлеба. А ведь все деньги заработаны их отцом! Мне ничего не нужно, ни одной поганой копейки, но детей я не позволю оставить нищими! Я буду драться!
Она перешла на крик; жилы на ее шее так натянулись и напряглись, что, казалось, вот-вот лопнут.
– Вы кого-нибудь подозреваете?
Вера Леопольдовна доверительно наклонилась к Астре и понизила голос:
