Дина Никонова похудела, осунулась, на ее миловидное лицо легла печать разочарования. Она все еще жила у Людмилы Романовны, со дня на день собиралась переехать к матери… и откладывала.
– Я на одну минуту, – сказала Астра. – Только покажу вам кое-что!
Свекровь накрыла стол к чаю и ушла к ребенку. Было слышно, как она напевает колыбельную.
– Мы не разговариваем, – призналась Дина. – Но я не могу уйти. Жалко ее!
– Вы поссорились?
– Она не в себе… Смерть Власа оказалась для нее ужасным ударом. Вчера сорвала со стены египетское панно и выбросила. Из-за Сфинкса.
Астра достала из сумочки фотографии Санди, сделанные в клубе.
– Взгляните на снимки. Вы когда-нибудь видели эту женщину?
Дина, волнуясь, долго рассматривала фото.
– Да… кажется, она была тогда… в коридоре… только в другом платье и с другой прической. Как вы ее нашли?
– Ясновидение, – улыбнулась Астра.
– Почему вы делаете это? Ну, ходите, тратите время, силы, чтобы найти убийцу Власа? Свекровь говорит, он опасался за свою жизнь и обращался к вам за помощью?
Астре было неловко обманывать, но она уже ступила на шаткую дорожку лжи и вынуждена была шагать по ней дальше.
– Теперь я считаю себя обязанной выполнить его волю, – мысленно извиняясь перед покойным, сказала она.
Людмила Романовна уложила мальчика и вернулась к столу. Астра показала ей снимки. Та отрицательно качнула головой.
– Нет, никогда не видела.
После Никоновых Астра поехала разыскивать администратора скрипача, но не застала. Он отправился в Санкт-Петербург улаживать какие-то дела.
Зато Вера Теплинская с готовностью согласилась встретиться. Едва бросив взгляд на фотографии, она уверенно заявила:
– Это и есть любовница Михаила – Санди. Я же вам говорила! Она ведет свободный образ жизни, шляется, кутит на деньги падких на ее прелести мужчин. Тьфу! Больно за Мишу.
Собственно, к Вере Леопольдовне можно было и не ехать.
От бывшей жены Теплинского Астра заглянула к Инге. Та после похорон жила затворницей: никого не принимала, никуда не выходила.
– Я уже знаю, что у Миши была любовница, следователь задавал мне вопросы о ней. Я все отрицала. Дескать, муж скрывал от меня связь с другой женщиной, естественно. Я действительно не знала, только догадывалась! – Она подняла глаза на Астру, как бы ища поддержки. – Вы меня понимаете?
Портрет, написанный Домниным, Инга завесила черным газом.
– Снять со стены нельзя, – объяснила она. – Мишин подарок. Но и видеть его жутко! Эта мертвая голова, как бы меня ни разубеждали, имеет сходство с мужем. Домнин – дьявол, он напророчил смерть…
Инга говорила много и бессвязно, плакала, опять говорила. Жаловалась на нападки со стороны Веры Леопольдовны.
– Теперь, когда Миши не стало, она меня со свету сживет. Вы ее видели? Сущая гиена! Слава богу, у нас отличный адвокат, один из лучших.
Она по привычке произнесла «у нас», как раньше говорила о себе и муже, и от этой оговорки еще сильнее расстроилась.
– Знаете, хорошо, что Миша мне изменял, иначе моя потеря была бы невыносимой. А так… я нахожу в себе силы жить.
Астра просто слушала – сейчас Инга нуждалась в душевном участии, в том, чтобы выговориться, излить свою боль.
В просторной гостиной стоял полумрак. У Инги болели глаза, и она плотно закрывала портьеры, включала мягкий свет. В этом приглушенном освещении большие концертные фотографии, запечатлевшие молодую балерину, словно оживали: кружилась девушка в коротком русском сарафане, застыла в изящной позе баядерка, летела в воздухе
Астра подошла поближе, любуясь ее невесомым полетом.
– Не верится, что это я? – горько усмехнулась Инга. – Порой я сама сомневаюсь.
– Мне пора идти! – засобиралась Астра. – Нужно еще много успеть. Я, собственно, хотела показать вам одну фотографию.
Инга Теплинская не узнала Санди.
– Мы не знакомы. Кто это? – И, поскольку Астра молчала, догадалась сама: – Та женщина? Боже мой… она потрясающе хороша! Какие дивные волосы…
