Константин Марченко, например? А?
Эдуард Борисович медленно багровел. Он изо всех сил сдерживал праведный гнев на этого наглеца, который ворвался без записи в кабинет, да еще и позволяет себе...
– Или к вам обращался Денис Матвеев? – помешал излиться до конца его негодованию сыщик.
– Немедленно выйдите вон, – тихо и отчетливо выговорил профессор и указал на дверь.
– Зачем? Я еще не услышал ответов на свои вопросы! – нахально заявил посетитель, ничуть не смутившись.
– И не услышите. Я не имею права разглашать врачебную тайну. Особенно в такой деликатной области, как психиатрия.
– Что вы говорите? А мне кажется, вы занимаетесь весьма неблаговидной деятельностью...
Шкляров уставился на Всеслава, его руки непроизвольно сжались.
– Кто вы такой? – уже осторожнее спросил он.
– Какая разница? Одно могу заявить со всей ответственностью – я вам доставлю много хлопот и неприятностей. Если мы не договоримся.
Профессор чуть расслабился. Но Смирнов применил свой любимый прием: он начал «давить» на собеседника, обвиняя его во всех смертных грехах сразу, без разбора.
– Вы покрываете убийцу! Адамовы... вам ни о чем не говорит эта громкая фамилия? А Денис Матвеев? Этот паук, втянувший в свои страшные сети многих уважаемых людей? Разве вы не попали в число его осведомителей? На чем он вас подловил? На взятке? На серьезной врачебной ошибке? Кто-то убивает! А вы являетесь его сообщником, потому что молчите. Кто-то убирает свидетелей... Денис Матвеев мертв! Следующим можете оказаться вы, дорогой профессор!
Всеслав болтал что попало, по опыту зная – если у человека рыльце в пушку, он сам выловит из обильного потока информации именно то, что его касается, застрянет на этом и начнет нервничать.
– Адамов – выдающийся специалист, блестящий хирург, – с усилием выговорил Эдуард Борисович. – Я знаю его много лет. Он не мог совершить то, в чем его подозревают. Это совершеннейший абсурд!
– Его первая жена умерла странной смертью... – Сыщик, не завершив фразу, пронизывал Шклярова недобрым взглядом.
Тот невольно съежился, опустил глаза.
– Денис... э-э... Матвеев, вы сказали? – пробормотал он, явно уводя разговор в сторону. – Не слышал. И...
– Кристофер Марло, Константин Марченко, – подсказал Всеслав.
– Не знаю, – покачал головой профессор.
Смирнова подмывало спросить у Шклярова: «Откуда вы взяли мой телефон?» Но он пообещал не выдавать Льва Назаровича. К тому же профессор мог легко отговориться. Мол, кто-то из пациентов, коллег или знакомых хвалил сыщика. А кто? Вылетело из головы. Не помню, и все тут.
Поэтому Смирнов о телефоне допытываться не стал, а спросил о другом. Передаются ли психические заболевания по наследству?
Эдуард Борисович оживился. Эта тема была ему и близка, и безопасна.
– Сии хвори, молодой человек, пока являются загадкой для медицины! – многозначительно округлил он глаза за толстыми стеклами очков. – Психика – не горло, печень или желудок. Анализов не сделаешь, симптомы скрыты. Здесь грань между патологией и здоровьем столь зыбка, что порой ее не разглядишь. Да и кто ее определит, эту грань? Медицина изучает и лечит тело, а душа как была, так и осталась за семью замками.
Сыщик выслушал Шклярова, поблагодарил и сделал вид, что собирается уходить. И тут на него снизошло озарение, само собой, как упавшая с неба звезда. Он встал, наклонился через стол и поманил к себе профессора. Тот завороженно придвинулся.
Всеслав прошептал ему на ухо несколько слов. Эдуард Борисович побледнел, опустился в свое кресло.
– Хорошо, – покорно кивнул он. – Я вам расскажу, но только, ради всех святых, никому!
Они еще о чем-то шептались в течение десяти минут. Потом Смирнов встал, поблагодарил профессора и вышел.
Глава 25
Весна хозяйничала в своих владениях – как ни огрызалась уходящая стужа, как ни кидалась снегом, ни сковывала ночными морозами талые воды, наступление тепла было не остановить. Все просыпалось, звенело и капало, журчало, бежало по водосточным трубам и стокам, и надо всем этим стояло прозрачное умытое небо, поливало землю солнечными лучами. Каждая зеленая травинка, каждая набухшая почка говорила о ходе времени: вот еще час, еще день пролетел...
Смирнов старался не думать о времени. О том, что оно несет для Евы. Время превратилось в его злейшего и беспощадного врага. Если он даст волю чувствам, то дрогнет – и проиграет.
Возвращаясь в свою квартиру, он тщательно проверял оставленные им знаки. Если все было на месте, значит, никто чужой в его дом проникнуть не пытался.
На сей раз знаки предупредили о визите незваного гостя.
Всеслав не сразу открыл дверь, хотя был почти уверен – неизвестный давно покинул его жилище: он не собирался встречаться с хозяином. Но меры предосторожности не помешают. Нельзя позволить тому, кто называет себя Потрошителем, отобрать у Евы последний шанс на спасение. «Если ее не выручу я, ее не выручит никто», – подумал сыщик, вставляя ключ в замок. Не стоять же на лестничной площадке?
