Между ладоней становится жарко. Словно держишь раскаленный уголь. Да, точно, уголек и есть. Надо побыстрее прижечь сенаторскую язву, чтоб не дать болезни распространиться по всему телу.
Такое же жжение разливается и по груди. Это пылает тришула.
Градов делает шаг к ложу, затем еще один.
И вдруг видит, что у изголовья черного пятна прямо из ткани палатки проступает большое овальное пятно темно-синего цвета. Через несколько мгновений оно принимает вид прекрасного лица, обрамленного густыми черными локонами. Два глаза закрыты, губы сжаты в страдальческой гримасе. Зато третий, расположенный в центре высокого лба глаз широко распахнут и горит тем же обжигающим пламенем, что и Романовы руки и грудь.
Нужно поскорее избавиться от жжения в ладонях. Молодой человек протягивает руки вперед и опускает уголь прямо в скопление фиолетовых искр. От соприкосновения золотистого шарика и лиловых звездочек происходит громкий хлопок, рвущий барабанные перепонки. И одновременно яркая вспышка слепит глаза.
На секунду журналист теряет зрение и едва не падает с ног от жуткого головокружения. Однако ясность ума и взора почти тотчас же возвращается к нему.
Он видит, что все темное пятно, представляющее собой тело сенатора, теперь усыпано только алыми и синими искорками. Да и вообще-то само оно постепенно светлеет, имея уже не мрачно-угольный окрас, а скорее светло-коричневый, вроде кофе с молоком.
Но самое главное, что прекрасный лик, склоненный над ложем, теряет скорбное выражение и тоже меняет цвет с темно-синего на золотисто-бронзовый. Глаз на лбу закрывается, а остальные два, наоборот, открываются. Не до конца, а в виде хитроватого прищура. И так же лукаво вздернуты уголки чувственного рта Плясуна.
Тришула быстро остывает, и когда становится совсем холодной, то исчезает и лицо на стене палатки.
Роман тяжело выдохнул. Подобные занятия отнимают слишком много энергии, ведь совсем не шутка — из воздуха сформировать поток абсолютной энергии и влить ее в живую материю.
Парень поднял глаза на пациента.
На еще минуту назад бледном лице умирающего человека заиграл еле заметный румянец. Градов взял сенатора за запястье и прощупал пульс.
«Слегка учащенный, — отметил он про себя, — но это ничего, так и должно быть с тем, кто еще миг назад стоял на грани между жизнью и смертью».
— Пустите меня к нему! Отец! — раздалось из-за спины Романа.
Валерия Руфина, расталкивая мужчин, протиснулась к ложу.
— Что с ним, он будет жить? — Девушка подняла свои ясно-голубые глаза на питерца.
Растрепанные смоляные волосы длиною до средины спины раскинулись по ее хрупким плечам. Тонкие прямые брови изогнулись дугой над ее волшебными очами, выдавая волнение.
«А она не так уж и юна, как показалось, — подумал парень, — наверно, ей что-то около двадцати».
— Ответь же, что с папой? — дрожащим голосом обратилась она к Градову, покусывая соленые от слез губы.
— Все в порядке, опасность миновала, — поспешил успокоить барышню целитель. — Сейчас ему важнее всего покой и здоровый сон…
— Ненавижу Восток! — вдруг отчетливо произнес сенатор.
Все присутствующие, как по команде, повернулись к нему.
— Что, достойнейший? — переспросил Марк Сервий.
Но патриций уже снова мирно посапывал, погруженный в объятия Морфея.
— Ты настоящий бог, чужеземец, — осмотрев посла, склонил перед Романом голову медикус, и в его голосе не было ни тени издевки.
— Да что там, — отмахнулся журналист. — Теперь главное сохранить положительную динамику. Больной ослабел от кровопотери.
— Ну, анемию мы давно научились лечить, — похвастался врач. — Кстати, я до сих пор не имею чести знать твоего имени, коллега.
Молодой человек назвался.
— Роман? — подивился эскулап. — Это ведь значит «римский»? А что такое «Градов»?
— Ну, это от слова «город». На латыни будет Урбино.
— Ромул Урбино? — покатал центурион на языке прозвище пленника. — Неплохо.
— А меня зовут Соран, Соран из Эфеса, — заметив, как дернулись брови собеседника, справился. — Тебе знакомо это название?
— Еще бы! У вас там стоит одно из семи чудес света — храм Артемиды.
— Рад, что слава о нашей святыне докатилась почти до окраины Ойкумены, — поклонился Соран. — Так вот, об анемии. Её успешно лечат чесноком. Можно сделать комбинацию с мясом черепахи. Эти рептилии здесь встречаются на каждом шагу.
— Согласен, — кивнул питерец. — Но я бы добавил еще несколько компонентов. Прежде всего, корень женьшеня и зеленый чай.
— Что? — не понял лекарь.
— Женьшень и чай — травы, применяемые в медицине китайцами. Цинами, — поправил на римский манер.
— Где же их тут взять? — обеспокоилась Валерия. — До Цина так далеко…
— Необходимые травы можно раздобыть у моего друга-пастуха. Если меня отвезут в то место, где я был захвачен…
— Э-те-те, — передразнил парня центурион. — Отвезти. Чтоб ты сбежал, да? Нашел дураков!
— Дядя Марк! — взмолилась Валерия.
— Ишь, дядя, — проворчал Сервий, но не строго, а больше для порядка. — Знаю, что дядя. Но порядок есть порядок! Ты хочешь, чтобы этот ценный раб сбежал? А кто станет присматривать за твоим папашей? И так после смерти твоей матери, а моей сестры, вожусь с вами обоими, будто с детьми малыми. А он как- никак патриций и сенатор, да и ты в девках что-то засиделась…
Брюнетка вспыхнула и стала нервно покусывать губы. Было видно, что сейчас может разразиться буря в пустыне.
— Пусть кто-нибудь из солдат съездит, — предложил Роман. — Хотя бы тот же Садай. Он знает место. Я передам на словах Фработаку, так зовут моего друга, что именно нам требуется…
— А если его не окажется дома?
— Ну, тогда опишу, что и где взять.
Однако в душе молодой человек надеялся, что пастух все-таки окажется дома. Надо же ему как-то подать весточку, чтобы выручал гостя из будущего.
— Идет, — буркнул офицер.
Роман вышел из палатки. Он понимал, что затратил на лечение слишком много сил и их необходимо срочно восстановить.
Главное, найти правильное место, такое, где сливаются энергетические потоки, способные пополнить недостаток в организме. Парень закрыл глаза и глубоко вдохнул. Вот оно, чуть правее от жилища.
Сделав пару десятков шагов, внезапно увидел лица своих старых знакомых, разъяренно взирающие на него сквозь прутья металлических клеток.
Градов усмехнулся.
— Чего ржешь, кутак? — завопил «мишка Гамми». — Как ты нас сюда затащил, мразь?
Главное, не обращать ни на что внимания, абстрагироваться от окружающего мира. Сейчас важно лишь выполнить тандаву, легендарный танец Натараджи, развивающий тело и разум.
Роман сбросил рубаху, распрямил плечи и раскинул руки в стороны, сделав глубокий вдох.
