Зомби, сбившись в кучку, испуганно таращились на порхающих вокруг них людей. Со смертью Фрийяхваша куда-то делась сила, задержавшая их на этом свете, мешающая несчастным созданиям злого гения упокоиться с миром. Они стали тем, чем были на самом деле: кусками зловонной, разлагающейся плоти, медлительными и лишенными какого-либо разума.
С этим неразумным стадом уже не нужно было сражаться. Их следовало отправить на заклание.
Старший из плясунов знаками показал Фработаку и узбекам, что они должны удалиться. Не дело людям смотреть на таинства Ямантаки.
Пастух хотел было взять изувеченного пытками Градова на руки, но сил у него еще было недостаточно. Сам пока не оправился от ран. Тогда Мирза с Рафиком, сплетя руки в виде сидения, подняли на них журналиста и понесли прочь от этого жуткого места.
На пороге Роман обернулся и успел увидеть, что индусы подошли к священному огню и зажгли каждый по паре факелов. Правильно, скверну следовало выжигать. Только так и можно санировать язву…
… — И что теперь будет? — спросил журналист у пришедшего их проводить Тутухаса. — Не наделает ли он беды?
Первый советник как раз сообщил, что Вазамару с отрядом его «черных» стражников удалось сбежать в горы.
— С ним покончено, — успокоил парня вельможа. — Своими преступными деяниями он поставил себя вне людских и божественных законов. Причем попался на том самом черном колдовстве, обвинение в котором других было у него любимым средством расправы с личными врагами.
— Ну да, — согласился Роман, — беспокоить мертвецов — это мерзость перед лицом Ахура- Мазды.
— Верно. Однако я бы многое отдал, чтобы кое о чем расспросить Фрийяхваша. Сильный был караган. Но уже ничего не поделаешь…
— А что римляне?
— Подняли страшный шум. Обвинили меня в том, что я был организатором твоего похищения. Посол требует примерно меня наказать, а тебя найти и немедленно вернуть ему. И чтоб непременно до их убытия.
— Рабовладелец хренов! — выругался в сердцах русский. — Надают им по сапатке за их гордыню!
— Что? — не понял царедворец.
— Так, пророчествую.
— А-а, — понимающе кивнул Тутухас. — Лучше не надо. Знать свою судьбу — что может быть хуже и страшнее? Возвращайтесь с миром к себе. Погостили, и будет.
Взяв у одного из сопровождавших его плясунов-индусов котомку, советник извлек из нее два пистолета и горсть монет и протянул их узбекам.
— Это ваше. Наследили вы тут у нас, почтенные. Нельзя так себя вести в гостях-то.
Мирза с Рафиком неловко потупились. Что тут сказать, виноваты по самое не хочу.
— Ладно, ступайте, и да хранит вас Натараджа…
— Ом нама Шивайя! — ответил Градов.
— Хайр![66] — попрощались узбеки.
— Да, — вспомнил Тутухас. — Пусть Фработак тоже погостит у вас. Ему нужно немного подлечиться.
— Какие вопросы, уважаемый, — прижал руку к сердцу Рахимов. — Устроим в лучший санаторий. Будет как новенький.
— Не нужно сата… сана… ну, этого вашего. Почтенный Спитамен сам его на ноги поставит. Не в первый раз…
Тройка гостей из будущего вступила под мрачные своды уже знакомого им туннеля.
Здесь их уже ждали Фработак и Белый. При виде Романа бычок по-дружески мукнул и лизнул журналиста в лицо. На узбеков он отреагировал более нервно. Наклонил голову, попугав острыми рогами, и топнул копытом. Будто предупреждая: смотрите у меня, ведите себя смирно.
Мирза с Рафиком до сих пор с ужасом вспоминали свой поход по подземному коридору, а потому вели себя тише воды, ниже травы. Не приведи Аллах вновь пережить такое.
— А долго нам идти? — шепотом спросил «мишка Гамми», неизвестно к кому адресуясь, к пастуху или четвероногому проводнику.
— Пока колокольчик не прозвонит трижды, — с видом бывалого путешественника во времени отозвался питерец.
Узбеки переглянулись и синхронно пожали плечами. Причем здесь какой-то колокольчик?
Фработак погладил Белого по мощной шее, и бычок торжественно шагнул вперед. За ним, хромая, подался пастух. А вослед им и троица гостей.
Роман держался руками за шеи Мирзы и Рафика, еле волоча ноги. Ему бы отлежаться пару деньков, да хорезмиец сказал, что надо поспешать. Переход откроется именно сегодня. И вообще небо посылает зловещие предзнаменования.
— Какие? — попытался выяснить Плясун.
— Я не знаю в этом толк, — вздохнул пастух. — Но Учителя смотрели на звезды, воду и огонь. Им явилось нечто страшное. Могут наступить последние времена.
— Вот и Вазамар с Фрийяхвашем о том же толковали, — сокрушенно вспомнил парень. — А Учителя… кто они? Это у них ты постигал Искусство?
— У них, — подтвердил хорезмиец. — Они пришли издалека, из Кушан.
— Коллеги, — вспомнил свою легенду «бактриец».
«Дзень», — слабо тренькнул колокольчик.
— Во! — как дитя возрадовался Рафик. — Оно зазвонило!
— Тише, тише, — утихомирил его Плясун. — Еще два раза нужно. Не шуми.
Мирза сунул под нос нукеру увесистый кулак.
Дальше пошли молча. Тишину нарушал лишь треск факела в руках Фработака да громкое сопение Белого.
Рахимов опасливо озирался по сторонам, страшась какой-нибудь неприятной неожиданности вроде приснопамятных крыс или ям. Но все было спокойно…
До тех самых пор, пока за спиной не послышался топот.
— Ессе illi![67] — раздался радостный вопль. — Siste gradum![68]
— Романо! — позвал молящий голос Зуль-Карнайна. — Остановись!
«Дзинь-дзень», — колокольчик звякнул уже гораздо громче.
— Второй, второй! — зашептал, как заклинание, Градов. — Ну, миленький, ну, давай, позвони еще разок!
С тыла уже раздавался явственный звон оружия, и показались отсветы множества факелов.
— Бактриец, стой! — в требовании опциона слышалась явная угроза. — Мы будем стрелять!
Бык и четверо мужчин продолжали двигаться дальше. Еще немного, еще всего каких-то пару метров… Наверное…
Возле уха Романа, едва не задев его, просвистела стрела. За нею — другая. Ойкнул, хватаясь за левое плечо, Рафик…
«Динь-дилинь-ди…»…
Послесловие
