С толпою говоря, стал на меня смотреть он
Довольно часто и тепло довольно.
Не знаю, по каким соображеньям -
Быть может, потому что впечатленье
В моих глазах ему казалось новым -
Стал для него я олицетвореньем
Всех слушавших его благое слово.
Он был не глуп, в отличие от многих
Пророчествовавших в стране несчастной,
И охлаждал частенько взглядом строгим
Беснующих породы разномастной.
К таким, как я, в порыве фанатизма
Не целовавшим пыль там, где ступал он,
Не воющим в безумства пароксизме,
Учителя, как видно, привлекало.
Он ростом невысок был и фигурой
С эллинским Аполлоном не равнялся,
Не славен был он пышной шевелюрой
И в целом красотой не выделялся.
Но этот человек, столь внешним видом
В обычной обстановке не приметный,
Мог проповедью в душу след предметный
Внести легко и прочь прогнать обиды;
Мог словом излечить, и мог он словом
Раздуть надежду, тлеющую еле;
Мог злое горе сделать ерундовым,
Почти что и не злым на самом деле;
Мог убедить преступника оставить
Свои дела порочные навечно;
Мог убедить менялу не лукавить;
Работорговца - сделать человечней.
Возможно, я чрезмерно идеально
Описываю силу убежденья,
С которой Иисус свое ученье
Нес в мир наш косный и патриархальный.
Всегда того, кого душевно любишь,
Желаешь видеть в наилучшем свете,
Его и превозносишь, и голубишь,
Лелеешь, словно сон свой на рассвете.
А я любил его. И мне казалось,
Что я знаком с ним месяцы и годы, -
В нем удивительно невзрачность сочеталась
С глубокой мудростью, с веселою природой.
В ученье не просился я, однажды
Учитель сам позвал идти с собою.
Не нужно было повторять мне дважды, -
Путь Иисуса стал моей судьбою.
Мы шли пешком, не часто были сыты,
Одеты были плохо, но все это
Мы заменяли долгою беседой
Под мудрою учителя эгидой.
Мы спорили о вере и безверье,
Мы говорили о текущем и грядущем,
Мы рассуждали, что должно стать дверью,
Незримо в царство Божие ведущей.
Во время наших неуемных споров,
Не знавших, впрочем, склочного раздора,
Помалкивал учитель: чаще тихо
Следил за нами, как мы спорим лихо.
Он слушал наши речи, чтоб яснее
Понять, что из себя мы представляем.
Беседу нужным руслом направляя,
Он раскрывал нас лучше и полнее,
Чем если бы годами обученья
Он вдалбливал в нас истины, как сваи
Вбивают в дно реки, перекрывая
Ее могучее и бурное теченье.
Среди учеников я не старался
Особо выделяться чем-то, чаще
Молчал и слушал. Говорить пытался
Я речи кратко, просто, немудряще.
И не из скромности и самоуниженья,
Что было глупо бы, без всякого сомненья.
Совсем наоборот, я тем был скован,
Что был для них чрезмерно образован.
Из всех учеников один лишь Левий
Матфей был грамотен настолько,
Что смог прочесть бы манускрипт, хоть сколько-
Нибудь да значимый, всех остальных их жребий
Лишил возможности чтить книжные науки.
Я это понимал и не считал их ниже -
Не каждому Господь со знаниями в руки
Дарует мудрость, ум или что свыше.
Наоборот, я был знаком с десятком
Людей неграмотных, но все-таки при этом
Умеющих помочь таким советом,
В котором мудрости с избыточным достатком.
И все ж апостолы, как я и опасался,
Со мною часто были черствыми, сухими.
Я, видно, не достаточно старался
Ничем не выделяться между ними.
