необыкновенное. А что украли?
– Там увидим. Если бы не ты... этот Чернов ни за какие деньги не уговорил бы меня ввязаться в поиск картин.
– Ты ворчишь, Смирнов, – довольно хихикнула она, поспешно натягивая платье. – Значит, стареешь!
– Ладно, выходи, – Всеслав открыл дверь и ждал Еву на лестничной площадке. – У нас двадцать минут на дорогу.
В такси они молчали, размышляя каждый о своем: Ева предвкушала интересное приключение, а Смирнов злился. Теперь ему придется заниматься тоскливыми расспросами, бестолковой ездой по городу и прочей чепухой. Вот черт! Кому могли понадобиться рогожинские полотна? Тоже мне, Сальвадор Дали!
– Не хмурься, тебе не идет, – шепнула Ева, прижимаясь к его плечу.
У входа в выставочный зал сыщика ожидал господин Шумский.
– Катастрофа! – закатывал он глаза и хватался за голову. – Кошмар! Кто бы мог подумать?! Идемте... Анисим Витальевич в ужасе. Одна надежда на вас!
Экспозиция представляла собой жалкое зрелище – все перевернуто, картины и эскизы валяются на полу, среди осколков стекла и керамических горшков.
– Какая жалость! – всплеснула руками Ева. – Варвары... Так все разгромить!
Она сразу увлеклась оставшимися на стенах работами, обо всем забыла, любуясь чудесными жанровыми сценками из жизни далеких этрусков.
– Что пропало? – сразу приступил к делу Всеслав.
Он понимал, что времени в обрез. Максимум через полтора часа здесь будут журналисты и толпа посетителей.
Чернов, бледный, но решительно настроенный не допустить срыва вернисажа, принялся объяснять:
– Вы все осмотрите, а потом я запущу сюда уборщиц и дизайнеров. Нужно восстановить прежний вид, насколько это будет возможно. Гипс и керамику, стилизованную под
Он сокрушенно вздохнул.
– Что пропало? – стараясь не наступать на осколки и черепки, повторил вопрос Смирнов.
– Пара этюдов и «Нимфа». Я предчувствовал!
– Нимфа? – обернулся к нему сыщик.
– Это картина... Чудная вещь! Вспышка молнии, шедевр! Она одна стоила того, чтобы прийти на выставку. Вот... здесь она висела, – Анисим Витальевич показал на пустое место на стене. – А теперь ее нет!
Сыщик подошел поближе.
– Когда вы обнаружили пропажу? – спросил он.
– Сегодня, рано утром. Я пришел, увидел, что дверь не заперта, и... сердце сразу екнуло. Ночью в зале дежурил наш охранник, Семен Ляпин... я нашел его на полу без сознания.
– Где?
– Примерно здесь, где мы стоим. Его сильно ударили по голове... наверное, сотрясение мозга. Хотите с ним поговорить?
– Потом.
Смирнов осторожно ходил по залу, что-то рассматривал, наклонялся, качал головой.
– Сигнализация была включена? – уточнил он.
– Да, конечно. Но она почему-то не сработала.
– На входной двери нет следов взлома, вы обратили внимание?
Господин Чернов кивнул.
– Может быть, охранник сам отключил сигнализацию и открыл дверь грабителям?
– Зачем ему это понадобилось? – засомневался Анисим Витальевич.
– Мало ли... всякое бывает.
Хозяин «Галереи» задумался.
– Картину Рогожина продать за приличную цену не так-то просто, – после некоторого молчания сказал он. – Зачем было ее красть? Художник неизвестный... да и «Нимфу» до самого последнего дня никто не видел. Я держал ее отдельно и повесил только вчера. Мне помогал Федя. Скорее всего, Ляпин даже не знал о ней.
– Федя – это Шумский? А он не мог...
– Не мог! – вдруг рассвирепел Чернов. – Вам не кажется, что грабить самих себя глупо? Мы собирались продать картину и заработать на ней. А Ляпин вообще не разбирается в живописи, он Шишкина от Глазунова не отличит! Вы понимаете?
– Кто знал о «Нимфе»? – невозмутимо продолжал расспрашивать Всеслав.
