приятельницы моей жены. Мне пришлось уступить настойчивым просьбам супруги и взять его на работу. Мальчик рос в приличной семье – никакого бандитского прошлого. Кроме того, Сема трусоват. Он тщательно скрывает этот свой недостаток, но любой мало-мальски проницательный человек легко может распознать признаки трусости. Я сам не из смельчаков, поэтому понимаю его. Нет... Геннадий бы не стал связываться с Ляпиным, уважающие себя воры – тоже. На мой взгляд, это исключено.
Они еще немного поболтали. Со стороны казалось – встретились добрые друзья, приятно проводят время.
– А не сыграть ли нам партию? – предложил Анисим Витальевич.
– Как-нибудь в другой раз. – Смирнов легко поднялся с дивана. – Не стоит терять время.
Незадолго до описываемых событий.
Алиса все глубже увязала в новой «сладкой» жизни, как пчела в банке с вареньем. Для Глеба это было очевидно, но сама она будто не замечала происходящего или делала вид, что не замечает. Он боялся заговаривать с ней о своих терзаниях, которые становились невыносимыми.
Глеб снял квартиру недалеко от общежития, чтобы встречаться в ней с Алисой. Об этой квартире никто не знал, даже его друг Колька.
– Здесь нужен хороший ремонт, – сказала девушка, окидывая критическим взглядом старый паркет, обшарпанные обои и пожелтевшие потолки.
– Временное пристанище... – стараясь придать голосу оттенок небрежности, пояснил Глеб.
– Временное? – подняла брови Алиса. – Так на земле другого и не бывает, Глебушка.
Его передернуло. Откуда у Алисы эти барские, презрительные замашки? Сама-то небось живет не в царских хоромах – в обыкновенной трехкомнатной квартире в Медведкове. Он промолчал, только сверкнул исподлобья глазами.
– Ну чисто волк! – поймала его взгляд Алиса. – Так ты меня испепелишь, пожалуй, своими взглядами. Может, я пойду?
– Нет!
Глеб принялся сбивчиво объясняться ей в любви, говорить что-то о неповторимой, единственной в жизни встрече, о страсти, которой он никогда раньше не испытывал, о той запредельной, невыносимой близости с Алисой, которой нет и не будет у него ни с какой другой женщиной. Она слушала рассеянно, как кошка, лениво прикрывая свои блестящие, прозрачные глаза.
– В самом деле, Глеб? Ты все это чувствуешь? Я бы тоже хотела...
Он, обмирая от желания, целовал ее колени, а она гладила его рукой по голове, как маленького мальчика, вздыхала о чем-то своем. У нее появился свой мир, куда она не допускала Глеба. А может, он был всегда. Только Глеб, ослепленный любовью, его не видел.
В тот день, проводив Алису и оставшись один, Глеб Конарев ощутил себя человеком, у которого отбирают самое дорогое. Словно пришел злой, сильный великан и разрушает его мечты – беспощадно, весело и с азартом. Этот великан... сокрушает горы и моря, он все может, он... даже не замечает Глеба, как не замечает мурашек, ползающих в траве под его могучими ногами. У великана – пещеры, полные сокровищ, а у Глеба что? У великана – слуги, готовые выполнить любое его требование. У великана...
Глеб поразился своей малости и ничтожности, своей слабости, беспомощности перед великаном. Тот легко достигал вещей, о которых Глеб не мог и помыслить. Великан играючи щелкал пальцами, творя чудеса одно за другим. Он забавлялся. Он дразнил Глеба и смеялся над ним, погружая молодого человека в отчаяние.
– Есть ли выход? – спрашивал себя Глеб.
Он нашел единственное свое неоспоримое преимущество – великан был стар и некрасив, как любое чудовище, а Глеб – молод и хорош собой. У него есть шанс, который стоит использовать.
Судьба сыграла с Глебом дурную шутку, расколов мир на две части – ту, где великана еще не было, и ту, где он уже появился. Той самой злосчастной ночью, когда ничего не подозревающие Алиса и Глеб ехали в полупустом троллейбусе... Вот так и происходят в жизни роковые совпадения – случайности, которые на самом деле давным-давно предопределены. Кем? Чем? Загадка... которую Глеб тоже был бы не прочь разгадать.
После той ночи Алису как подменили. Она словно с цепи сорвалась, кинувшись в разверстые врата... ада, рая? Глеб не знал. Его житейская философия не простиралась так далеко. Он кинулся за девушкой, не особо задумываясь, куда может привести кривая дорожка. А то, что она таки кривая, молодой человек почувствовал сразу, как только сделал первый шаг.
Алиса, похоже, вовсе потеряла ориентиры. Она шла вперед, как безумный слепец к краю пропасти. Ее
Однажды вечером Глеб устроил в снятой им квартире романтический ужин на двоих – пожарил курицу, нарезал салат, открыл бутылку красного вина. На столе горела толстая витая свеча. Алиса сидела напротив, такая же, как прежде, немного возбужденная, загадочная.
– А может быть, ничего не было? – вдруг сказал Глеб, беря ее руки в свои. – Может, мы с тобой все это выдумали? И ту ночь, и...
– Молчи, – одними губами вымолвила девушка, заливаясь румянцем гнева. – У ночи есть дочери... три мойры, фаты или парки. Они прядут нити судьбы, и спорить с ними бесполезно. Знаешь, как их зовут? Клото, Лахесис и Атропос – «неотвратимая». Последняя – самая страшная из этих божественных прях... она обрезает нить жизни...
Глаза Алисы наполнились слезами, тогда как губы продолжали улыбаться.
– Но это же сказки... – робко возразил Глеб.
– Молчи, – повторила девушка. – Слушай... Недавно мне приснился сон: три безликие серые тени сидят втроем... в углу моей комнаты; одна держит что-то наподобие веретена, другая – какой-то свиток, а третья... сверкающий нож! Она отвратительно смеется, взмахивает ножом...
