ночи, невыносимое нервное напряжение, в котором он находился.
– Уезжай, – хрипло произнес он. – Я должен сам, один... Вот, возьми.
Он протянул пареньку деньги.
Тот взял, но продолжал стоять, переминаясь с ноги на ногу.
– Ты... гляди, не натвори беды! – серьезно сказал он Глебу. – Поедем со мной. За обратную дорогу я денег не возьму.
– Нет, – упрямо покачал головой Глеб.
– Да плюнь ты на нее! Узнал, что стерва, и плюнь! Девок-то вокруг – хоть косой коси!
– Уезжай, – с тоской повторил Глеб. – Не томи душу.
Парень досадливо кашлянул, спрятал деньги в карман брюк и зашагал прочь.
Конарев остался один в темноте, огляделся. Улочка упиралась в молодой лес, по которому гулял ветер. Он приносил с порубки запах опилок. Свежий, горьковатый воздух обжигал Глеба... возвращая его к действительности. Он в горячке начал строить планы мести – сиюминутной, беспощадной. Пойти и убить их обоих! Задушить! Зарезать! Поджечь дом!
Постепенно он остывал, и картины мести меркли, бледнели... Он понял, как ненужно, бесполезно все это, и как эти мысли чужды его любви к Алисе, тем словам, которые он говорил ей... всему тому, что он переживал благодаря ее близости.
Немного успокоившись, Глеб посмотрел на дом. В щели ставень просачивался свет. Где-то заунывно, монотонно кричала и кричала сова. Ветер раскачивал верхушки сосен.
Глеб уже видел человека, который привез сюда Алису, и сразу возненавидел его. Этот мужчина посещал модельное агентство. Он был страшен, неуклюж, нелеп... одним своим видом нарушая окружающую гармонию. Что у него могло быть общего с этим элегантным особнячком, с людьми, работающими в агентстве, с клиентами, которые изредка входили и скрывались за тяжелой красивой дверью? Что у него могло быть общего с Алисой?
Звук ее имени болью отозвался в сердце Глеба. Он не мог больше бороться с собой... Тенью скользнув к дому, он приник к щели, откуда шел свет. Ставни были плохо пригнаны или рассохлись – и Глеб увидел Алису, ее обнаженное плечо... Она раздевалась! Кровь ударила ему в голову, закипела. В глазах стало темно.
Он отшатнулся, как будто его ударили, отскочил и бросился бежать. Куда? Зачем? Сколько времени он несся напролом через лес, не разбирая дороги?
Когда ноги подкосились от усталости, Глеб опустился на землю, не чувствуя ее под собой, и дышал, как загнанный зверь – судорожно, хрипло. В груди горело...
Казалось, ничего хуже быть не может. Но за той ночью пришла другая, гораздо более страшная.
Сколько с тех пор прошло времени? Теперь он начал понимать, что время не измеряется днями и месяцами. Оно измеряется событиями. Или вообще исчезает, перестает быть... Год с Алисой вместил в себя больше, чем вся его предыдущая жизнь – и радостей, и страданий, и любви, и черной, неизбывной тоски. И все же за один ее миг он согласился бы отдать многое... если не все.
Образ Алисы, ее светлое, выразительное лицо возникло перед Глебом, оттесняя прочие видения. Она смотрела, не отрываясь, требовательно и нетерпеливо, как бы взывая к нему. В ее глазах горел
– Чего ты от меня хочешь? – прошептал он. – Чего ждешь? Что я сделал не так? Чего я не понял до конца?
Ощутив на щеках влагу, Глеб вытер ее ладонями. Неужели он плачет? Он еще способен плакать... Значит, его сердце не окаменело, не превратилось в бездушный механизм, в насос, перекачивающий по жилам кровь. А казалось, что жизнь ушла, покинула его в ту дождливую, ненастную ночь... с тревожно выглядывающей из-за туч луной... растворилась в шуме капель, в треске сырых сучьев, в торфяном запахе болота... в том ужасном костре, который никак не хотел разгораться...
Тот костер снился Глебу, как только он закрывал глаза и проваливался в дремоту. Его красное пламя выплевывало в небо искры; они с шипением гасли, падая на мокрую траву. Его горящие языки отплясывали жуткий, незабываемый танец смерти... Да, Глеб тогда решил, что он умер, и верил в это до сегодняшнего дня. Слезы убедили его в обратном. Мертвые не плачут... это он знал точно.
Глеб продумал до мелочей, как он сделает свое последнее дело на этой земле. У него почти не было сомнений, что по-другому поступить нельзя. Он остался один на один со злом... и должен довести дело до конца! Но эта встреча в склепе... Надо же, где людей может свести судьба! То, что он там увидел, пошатнуло его решимость.
Может быть, позвонить этому Смирнову, рассказать ему еще кое-что, посоветоваться?
Глеб достал из большого внутреннего кармана куртки старое бронзовое зеркало, положил его перед собой. Поверхность зеркала была тусклой. Глеб протер ее рукавом, уставился, не отрываясь. Ничего... Зеркало молчало. Он перевернул его: на обратной стороне зеркало украшала гравировка – бородатый человек с крыльями держит в руке неопределенный предмет и пристально в него всматривается.
– Совсем как я! – усмехнулся Глеб. В последнее время у него развилась привычка разговаривать с самим собой. – И что ты там видишь, приятель?
Зеркало напомнило ему о скандале, который разразился у них с Алисой.
После ночи, которую она провела с тем ужасным человеком, Глеб молчал, стараясь делать вид, будто ничего особенного не произошло. Алиса вела себя так же. Она намеренно не хотела ничего понимать. И он первый не выдержал, сорвался...
Алиса все отрицала. То есть да... она ездила с тем мужчиной, но...
– Это не то, что ты думаешь! – возмущенно кричала она. – Не смей следить за мной! Не смей читать мне нотации! Я не обязана перед тобой отчитываться о каждом своем шаге! Если ты мне не доверяешь, не встречайся со мной. Разорви отношения. Ты же считаешь меня шлюхой, да? Так брось меня! Зачем тебе
