сокращение армии.
Начальник медицинской части майор Кочетков пригласил Владимира в поликлинику и, побеседовав, сказал, что годность свою к летной работе Крутогоров должен подтвердить заключением медицинской комиссии ЦНИАГ (Центральный научно-исследовательский авиационный госпиталь), что в Москве.
– Надо ехать туда, – заключил беседу Кочетков.
– Надо так надо, – даже обрадовался Владимир: появилась возможность встретиться с Дианой и поговорить.
Ответ на вопрос
В столицу он приехал утром. И снова позвонил Диане. Получил тот же ответ: «Абонент временно недоступен…»
Владимир направился в метро.
Ехал и злился: что-то, видно, не понравилось ей в нем, а возможно, напугалась, что его демобилизуют. Разве престижно профессорской дочке жить с крестьянином… Вот и решила обрубить концы без объяснений. Профессорская дочка… Что он знал о ней? Одна у мамы, у папы. Избалованная, изнеженная. А деревня… разве по ней? Думает, мир сошелся на одной, будто мало других хороших девушек…
И так захотелось ей назло познакомиться с первой попавшейся симпатичной девушкой, и… чем черт не шутит, предложить ей руку и сердце. Ему уже тридцать, мужчина, пора семью иметь. Темперамент в нем буйствовал вовсю, а мысли витали непонятно где.
И все-таки он не мог так просто расстаться со своей недавней возлюбленной, которая казалась ему совершенством во всем: и внешность, и порядочность, и искренность. Надо выяснить, в чем же дело.
Он поселился в гостинице, а вечером отправился к дому, где жили Понарины. Рано или поздно она должна вернуться домой, и он выйдет ей навстречу. Уж тогда она скажет, в чем он виноват и почему так жестоко с ним поступила.
Март – первый месяц весны. Днем заметно теплеет, а ночью еще подмораживает и с крыш домов свисают здоровенные сосульки. Если такая упадет на голову, мало не покажется.
Седьмой час вечера, а еще светло. Владимир остановился у соседнего подъезда, у заматерелой рябины с еще не обклеванными птицами ягодами. Глянул на третий этаж, на окно квартиры Понариных. Белые шторы неподвижны. Тишина. Никого не видно. Значит, Диана еще не пришла. Рядом скамейка. Садиться Владимир не стал. Прошелся вдоль дома, внимательно посматривая в сторону метро «Чистые пруды», откуда должна появиться Диана.
Небо к ночи очистилось от облаков, и прохлада тут же стала опускаться на землю. Легкий плащ Владимира, коричневые туфли на один носок – в Ставрополе, когда он вылетал, было уже тепло – быстро дали о себе знать. Жаль, поблизости нет забегаловки, где можно хлебнуть согревающего, подумал Владимир. И для настроения неплохо бы. Он боялся, что наговорит Диане неприятностей – так был на нее зол.
Прошелся в одну сторону, в другую. Уже заметно темнело. И в тот подъезд, где она жила, и в соседние шли люди. А Дианы не было. Он все чаще поглядывал на часы, злился на себя, на свою бесхарактерность. Другой на его месте давно бы плюнул и нашел другую. Подумаешь, профессорская дочка. Простые, деревенские девушки без высшего образования так не поступают. А она…
Темнота окутала все вокруг. Только фонари у подъезда да окна домов светили дразняще и раздражающе. Владимир посмотрел на часы. Без двадцати десять. Подожду до десяти и уйду, решил он.
Оторвал взгляд от часов и… онемел: Диана шла с довольно симпатичным авиационным подполковником, весело о чем-то разговаривали. «Вот и весь ответ на ее молчание! – сказал сам себе Владимир, чувствуя, как заныло сердце. – Вот стерва!»
Круто развернулся и пошел от подъезда.
В этот вечер он крепко напился. Но и пьяного сон не брал. Он возмущался, мысленно сыпал в адрес Дианы такие оскорбления, какие раньше слышал от бульварной шантрапы. Так подло с ним поступить! А он-то готов был пятки ей целовать, и родители были от нее в восторге. Лишь Аня все время хмурилась. И правду сказала, что видела, как офицер встречал Диану в вагоне. Значит, давно у нее был «второй пилот», вернее, первый. А Владимир – курортный френд от скуки. Не постеснялась домой пригласить, с родителями познакомить. И к нему в захудалое село прикатила.
Уснул уже под утро. Долго плескался под душем, обдумывая маршрут прогулки по Москве. Один раз здесь был с отцом, еще в детстве, и мало что тогда видел. Решил выйти на станции «Маяковская», пройтись по самой многолюдной и понравившейся ему тогда улице Горького.
Над Москвой ярко светило солнце, по радио передали, что температура восемнадцать градусов, а днем поднимется выше двадцати. Владимир не стал надевать плащ.
Поднимаясь по эскалатору, увидел впереди себя двух симпатичных девушек. Обе стройные, белолицые, ясноглазые. Одна кареглазая, другая не понять – то ли серые, то ли голубые глаза отводит от него в сторону. Заметила, что он наблюдает за ними, и застеснялась. Это хорошо, что стеснительная, подумал он. Диана была слишком уверенная в себе. Внимательнее присмотрелся к кареглазой. Стройная, как тополек, энергичная и с милым, прямо-таки обаятельным личиком. Одеты девушки хотя и не так нарядно, как Диана, но прилично, аккуратно, строго по фигуре.
Он – в военной форме с майорскими погонами, с колодками ордена Мужества, медалей «За боевые заслуги», «За воинскую доблесть», «За заслуги перед Отечеством» на мундире. Брюки наглажены, туфли блестят, хоть смотрись, как в зеркало. Чем не боевой офицер!
Поднимается по ступенькам к девушкам и останавливается рядом. Говорит, будто знакомым:
– Здравствуйте, девушки.
Отвечает кареглазая:
– Здравствуйте.
– Разрешите с вами познакомиться, – продолжает он атаку.
Девушки озадаченно переглядываются. И кареглазка вдруг отвечает:
– Лена. А это моя подруга Алла. У нее родственник летчик, и она обожает летчиков.
– А вы не обожаете? – ставит он ее в тупик.
– Ну, почему же? – смущается девушка. – Я с уважением отношусь ко всем военным.
Выйдя из метро, они поговорили еще несколько минут – девушки торопились в институт, на занятия. Договорились встретиться на следующий день, в 12.00, напротив метро «Маяковская».
Владимир не стал спешить в госпиталь – успеет пройти медкомиссию, пока высокое начальство определит, что делать с эскадрильей. Бродил по улицам, погулял в Парке имени Горького, поужинал в ресторане Центрального дома офицеров. Усталый, окрыленный знакомством с Леной и Аллой, лег отдыхать.
На следующее утро, купив большой букет роз, отправился к месту свидания.
Стоит на тротуаре, мимо него проходят девушки, окидывают озорным взглядом, мило улыбаются. Одна даже осмеливается спросить: «Не меня ждете?» – и, хохоча, удаляется. А он старается определиться: за кем же ухаживать? Понравились обе.
Ждет, восстанавливая в памяти черты обеих, анализируя каждое слово, хотя сказаны они были походя, чтобы поддержать разговор, и их отношение к знакомству не проясняли. Что ж, буду разбираться в дальнейшем, решает Владимир.
А милых Лены и Аллы нет ни в 12.15, ни в 12.30, ни в час дня. Он нервничает, начинает подозревать девушек, что они шутя согласились на встречу, чтобы только отделаться от него. Раскатал губы: кареглазка, синеглазка… Красавицы. Им лет по двадцать, не остались без внимания. А в Москве ладных парней ой сколько! И штатских, и военных…
Собирался уходить. И вдруг к нему подходит женщина, извиняясь, называет себя:
– Меня зовут Клавдия Федоровна. Я давно наблюдаю за вами, вы очень пунктуальны, ждете Лену и Аллу. Они задерживаются в академии. Я тетя Лены. Она просила встретить вас. Если не против, можете подождать ее в нашей квартире.
Они перешли улицу и поднялись на четвертый этаж в трехкомнатную квартиру.
– Хозяина, Геннадия Лаврентьевича, еще нет – на работе.
Вручив цветы хозяйке, Владимир спустился вниз, в продовольственный магазин, купил выпивку и
