– Откуда у тебя мысли-то такие берутся? – разводили руками взрослые. – Богу виднее, кто чего заслуживает. А ты смирись…
Грёза не могла с ними согласиться. Бог представлялся ей сердитым, несправедливым стариком, который наказывает невинных и раздает милости кому попало. С годами ее мнение мало изменилось.
– Мы просто не понимаем друг друга, – с горечью сказала она, горя желанием выпроводить гостя как можно скорее. – Вы меня, а я – вас.
Такие красивые, хорошо одетые мужчины, которые, кажется, никогда не знали нужды ни в чем – ни в деньгах, ни в восхищении окружающих, приводили Грёзу в замешательство. Она не умела вести себя с ними, терялась. Подобное чувство она испытала перед Ирбелиным, и теперь вот оно охватило ее перед этим Глинским. Чего они все хотят от нее? Ясно ведь, что переселяться так или иначе придется, не оставаться же здесь, в разваливающемся здании? Тем более проданном.
– Значит, вас не устраивает предложенное нашим агентством жилье? – настроился на деловой лад Жорж. – Чем же, позвольте узнать?
Грёза нервно пожала плечами, комок в горле мешал ей говорить.
– Дело не совсем в этом, – выдавила она, поднимая на него глаза цвета перезрелой вишни. – Мне сейчас недосуг объясняться с вами. На работу пора.
«Ваши старушенции живут рядом – не волнуйтесь, не опоздаете!» – с досадой хотел возразить Глинский, но что-то удержало его от очередной бестактности. Разговор не клеился, а в таких случаях его следовало перенести на другое время. Появятся новые реалии, и, возможно, удастся…
Тут Жорж сообразил, что он не выполнил поручения патрона, не проявил должной заботы о страждущей, и еще больше разозлился. Плевать! Потом он наверстает упущенное.
– Хорошо, – кивнул он, вставая с ветхого кресла с продавленным сиденьем. – Я удаляюсь. Зайду в другой раз. А вы, будьте любезны, обдумайте наше предложение.
Грёза с облегчением проводила гостя в прихожую. Она не зажигала света, чтобы не так бросались в глаза ободранные стены и желтый потолок.
Словно желая отыграться за неудачный визит, Глинский нахально щелкнул выключателем. Хозяйка квартиры ахнула и прижала ладошку к губам… Ее глаза остановились не на нем, а на чем-то, расположенном позади него.
Молодой человек оглянулся, но ничего из ряда вон выходящего не заметил. Странная девица! У нее все в порядке с головой?
– Что с вами? – с иронией поинтересовался он. – У меня за спиной крылья выросли?
– Г-где вы это взяли? – дрожа словно в лихорадке, вымолвила она.
– Да что там такое? – не выдержал Жорж, поворачиваясь.
Барышня в ужасе уставилась на полку этажерки, словно увидела на ней самого черта. Стопка газет, платяная щетка и прочие мелочи не могли бы ее испугать.
– Вон… та шахматная фигурка… откуда она у вас?
– Какая еще фигурка?
Только после ее слов Глинский обратил внимание на изящную статуэтку из дерева и слоновой кости, которая примостилась между газетами и массивной металлической пепельницей.
– Король, – пробормотал он, беря в руки фигурку. – Весьма занятно.
– Это вы принесли?
– Я?
«У нее определенно нарушена психика, – подумал Жорж. – Вот почему она так напряжена, так неадекватно на все реагирует. Теперь мне понятно ее поведение».
– Его здесь не было! – сверкая глазами, твердила Грёза. – Его вообще не было! Откуда он взялся? Вы принесли его?!
– Послушайте, – терпеливо, почти ласково заговорил Глинский. – Успокойтесь. Принести вам воды?
– Нет! Не подходите… не двигайтесь… Кто вы такой?
Глинскому хотелось покрутить пальцем у виска, выразив таким образом свое отношение к ситуации, но он был воспитанным человеком, поэтому просто хмыкнул и пустился в длинные подробные объяснения: эту фигурку короля он впервые видит… произошло недоразумение…
Грёза, похоже, уже никуда не спешила. Она забыла о работе, о подопечных, которым пора было принимать лекарства, и пожирала глазами то фигурку белого шахматного короля, то силуэт учтивого, элегантного гостя.
Ольга никогда никому не подражала, она была единственной в своем роде, уникальной. Это не принесло ей счастья. Может быть, секрет в том, чтобы быть как все?
В дождливую погоду у нее начинали ныть кости в местах сросшихся переломов, но она даже радовалась телесной боли, которая заглушала боль душевную. Дожди, туманы… Пусть они заволакивают этот коварный, обманчивый город. Санкт-Петербург, Петроград, Ленинград, снова Санкт-Петербург – колесо бытия сделало оборот и вернулось на круги своя. А вдруг оно и вовсе никуда не двигалось? Просто люди живут иллюзиями, которые бесконечно повторяются.
Когда-то Фэд рассказывал ей, что царь Петр назвал новую столицу в честь христианского апостола Петра, который слыл хранителем ключей от рая. Крепость, построенная в дельте Невы, открывала России выход к морю. Ольга подумала тогда, что этот город открыл для нее райские врата. Наверное, так и было, ведь на его улицах она встретила своего единственного возлюбленного.
Полюбить одного на всю жизнь или на все жизни – это благословение или проклятие? Раньше она была уверена в первом, а теперь убедилась во втором. Великое благо обернулось сокрушительным
