Врач что-то пишет, потом протягивает ему листок:
— Вот, купите это и принимайте за пол часа до еды. До каждой еды! Даже если вы просто решили перекусить… Как только освободится место в отделении, я вас госпитализирую.
Олег берет листок:
— Спасибо. Так что мне сказать жене? Будет ведь допрашивать.
— Пусть готовится ухаживать за вами. Полостная операция на желудке — дело нелегкое. Понадобится особая диета… А так — пока не надо настраивать себя и ее на что-то плохое. Вы молоды. Может быть, все обойдется одной операцией. Я позвоню вам в начале следующей недели и скажу примерную дату госпитализации.
— А я пока приведу в порядок дела и напишу завещание, — усмехается Олег.
— Это уж на ваше усмотрение… Некоторые люди склонны к перестраховке. Передавайте привет Диме.
— Передам. Спасибо. До свиданья.
— До свиданья.
Олег выходит из кабинета.
Врач, подождав немного, берет телефон и набирает номер.
— Савченко Дмитрия Алексеевича, пожалуйста.
— Савченко слушает.
— Дима? Это Миша.
— Привет. Ты… По поводу Олега?
— Да. Он у меня был.
— Ну, и как?
— Пока — не знаю наверняка, но честно скажу: прогноз не очень благоприятный. Ты говорил, у него ребенок маленький?
— Шесть лет сегодня исполняется…
— Сегодня даже? Бедняга…
— Олег?
— Да оба они бедняги. И Олег твой, и сынок его…
— Так у него рак? И все плохо?
— Нет, Дима, на самом деле это врачебная тайна. Диагноз мы говорим только близким родственникам. Как зовут его жену?
— Надя.
— Вот и спрашивай у Нади!
— Миш, но хоть что-нибудь сделать можно?
— Да, конечно, и на следующей неделе я его положу. И буду готовить к операции.
— Мишань, ну скажи мне все-таки…
— Все, Дима, меня больные ждут.
— Ну, ладно… На том спасибо.
— Да не за что. Подожди еще благодарить. Пока…
— Бывай, — грустно выдохнул Дмитрий.
Положив трубку на рычажок, врач взял со стола два рентгеновских снимка и посмотрел их на свет. Поморщился. Ему решительно не нравилось то, что он видел. Тяжелый случай. Запущенный. У этих молодых работяг-карьеристов всегда так… Много — нервничают и питаются не вовремя. А к врачу не обращаются, пока не становится совсем плохо… То есть — совсем поздно.
Михаил Львович Дворецкий очень не любил лечить безнадежных больных. Потому, что не терпел никакой бессмысленной работы. И Олега Говорова он согласился положить к себе в отделение только потому, что об этом просил его Дима Савченко, лучший друг школьных лет. Правда, с тех пор прошло много времени и они едва ли три раза в год созванивались, на новый год и в дни рождения друг друга… Но Михаил Львович не умел отказывать друзьям. Даже бывшим.
Олег в автомобиле, едет по улицам Москвы.
Видит церковь. Останавливается, выходит из машины. Идет к церкви.
Возле церкви — толпа нищих: старухи, старики, бомжи, грязные дети, женщины с опухшими от алкоголя лицами и с пищащими младенцами на руках. При виде хорошо одетого мужчины, дружно начинают канючить:
— Подайте ради Христа! Помоги вам Боже! Дай вам бог здоровья! Подайте копеечку, на хлеб!
Олег вытаскивает из кармана мелочь, начинает раздавать, стараясь побыстрее от них отделаться.
В стороне от остальных стоит нищий старик, будто мумия, закутанный в какие-то рваные тряпки. Даже все верхняя часть его лица закрыта тряпкой, видны только подбородок, покрытый седой щетиной, и рот. Старик не просит, не толкается среди других, а словно ждет. Олег, проходя мимо него, протягивает ему руку с несколькими монетами. Старик вдруг быстро и цепко хватает его за руку, за запястье. Олег, с брезгливой миной, пытается вырваться, но нищий держит его очень крепко.
— Ты чего, дед? Очумел? А ну, пусти! — возмущенно бормочет Олег.
— Успокойся. Я знаю, как тебе помочь, — проникновенно звучит мягкий, бархатистый, необыкновенно красивый голос нищего.
— Пусти, дед. Ничего ты не знаешь, — уже менее агрессивно говорит Олег.
— Я знаю. Ты болен. Ты очень болен. В твоем теле поселилась смерть.
— Господи, — опешивает Олег. — Неужели я так хреново выгляжу?
— Еще нет. Но очень скоро… Я чувствую смерть в тебе. И я знаю, как тебе помочь. Я открою тебе секрет. И ты им воспользуешься, когда смерть будет стоять у твоего порога, а муки твои станут нестерпимы… Ты еще слишком молод, чтобы умирать. Ты должен меня послушаться.
— Как же ты красиво, дед, говоришь! Высшее образование, наверное, есть, да? А стоишь на паперти. Ладно, сколько тебе дать денег? Сколько этот твой секрет стоит? Я сегодня добрый… Только не слишком жадничай, а то вообще ничего не дам!
— Оставь себе свои деньги. Или отдай их в церкви, слугам Божьим за свечки и за молитвы… Он ведь не помолятся бесплатно… А мне твои деньги не нужны. Только послушайся меня и спаси свою жизнь, вот и все… Ты слишком молод, чтобы умереть. Ты слишком силен, чтобы страдать.
Голос нищего действует на Олега завораживающе. Он стоит и слушает, а нищий продолжает сжимать его руку в своей и тихо-тихо говорит:
— Когда смерть подступит к тебе вплотную, когда ты ощутишь ее холод в сердце, когда боль твоя станет невыносимой, обратись к Сатане, покровителю страдальцев, отцу мудрости, и скажи вслух: «Возьми вместо меня другого». И отдай ему того, кто связан с тобой кровным родством. И ты спасешься… Страдания отступят… Смерть отпустит тебя…
Олег удивленно моргает и медленно произносит:
— Вот как? К Сатане, значит, обратиться?
— Отец мудрости поможет тебе.
— А может, я боюсь дьявола-то?!
— Смерть и боль, ниспосланные тебе Господом, как испытание, страшнее… Откажись от Господнего послания, прибегни к помощи всеми забытого Бога, и Князь Тьмы вознаградит тебя! Он избавит тебя от болезней, от мук, даже сама смерть отступит перед его могуществом. Только скажи: «Возьми другого вместо меня». И назови имя того, кто связан с тобой узами крови. Впрочем, можешь даже не называть… Тогда Князь Тьмы выберет сам. И ты будешь избавлен…
— Нет, честное слово, ты наверняка бывший профессор! Уж очень складно говоришь. Пусти, — Олег решительно выдергивает руку, и на этот раз нищий отпускает его.
Олег достает бумажник, вытаскивает пятьдесят рублей и протягивает нищему.
— Мне не нужны твои деньги, — спокойно отвечает нищий.
— Ну, мое дело — предложить. А ты — как хочешь.
— Ты запомнил слова?
