– Не что, а кого! Я узнала женщину! Ты сейчас тоже ее узнаешь, смотри внимательнее… Черные волосы на прямой пробор, греческий носик, темно-алые губы, ну…
– Валерия? Не может быть!
Людмилочка захлопала в ладоши.
– Ты узнала! Значит, это не моя фантазия! И лицо в зеркале – это Валерия! Как я сразу не догадалась! Слишком невероятно, чтобы поверить.
– Но тогда надо позвонить ей, немедленно, и спросить, кто написал портрет!
– Во-первых, это натюрморт, а не портрет, а во-вторых, зачем тебе звонить? Разве под репродукцией не указана фамилия художника?
Тина схватила журнал – так и есть, конечно же! Какая она растяпа! Автор указан – Артур Корнилин. Раз его картина на обложке журнала, скорее всего, в этом выпуске есть сведения о нем, статья или обзор выставки.
– Ты когда-нибудь слышала о таком?
Людмилочка отрицательно покачала головой.
– Никогда. Наверное, кто-то из новых. Но если он писал Валерию, то должен быть ей известен.
Она схватила телефонную трубку и набрала номер. Валерия ответила сразу.
– Ты когда-нибудь позировала художнику?
– Нет. А что случилось? Почему у тебя такой голос, будто за тобой гонится волчья стая по голодной степи?
– Ты уверена, что ни один художник никогда не рисовал тебя? – Людмилочка была настолько взволнована, что проигнорировала вопрос.
– Абсолютно уверена! У меня нет знакомых художников. И уж такое знаменательное событие, как написание моего портрета, я бы запомнила. Будь уверена!
– Валерия, никуда не уходи, мы сейчас позвоним Владу и все вместе приедем к тебе. Просто сиди и жди.
– Ладно. А в чем дело? – Валерия все больше удивлялась и недоумевала. Что за причуды у этой Людмилочки? Какая она… импульсивная.
Несколько минут спустя машина Влада мчалась к зданию библиотеки со всей возможной в центре огромного города скоростью.
Тем временем подруги просмотрели журнал, и в нем, конечно же, оказалась статья о художнике Артуре Корнилине и его творчестве. Приехавший Влад не сразу сообразил, что к чему, послушно рассматривал «Натюрморт с зеркалом» и «Автопортрет» Корнилина, пытаясь одновременно слушать то, что ему говорила Людмилочка.
– Подожди. Я так ничего не пойму. Давай по порядку! – Влад любил живопись и необычная манера художника произвела на него впечатление. – Ты говоришь, что женщина в зеркале похожа на Валерию? Но это же может быть просто совпадение… В мире полно людей, похожих друг на друга! Я где-то об этом читал. Двойники, и все такое…
– Почему мужчинам так долго приходится объяснять очевидные вещи! – не выдержала Людмилочка. – Смотри! – она протянула Владу лупу. – Что это, по-твоему? Тоже совпадение?
Подвеска на лбу красавицы и ручка медного колокольчика убедили Влада гораздо быстрее, чем длинные тирады. Если совпадений больше, чем одно, то это уже не случайность, а закономерность. Он сел на диван и углубился в содержание статьи. Собственно текст был предельно кратким, – никаких особых подробностей, мелочей, биографических данных… Но и того, что он прочитал, было больше чем достаточно, чтобы весь его скепсис мгновенно улетучился.
Автор статьи – жена художника Нина Корнилина – писала о своем муже со скрытой болью и еще более скрытым недоумением. Его творчество было для нее такой же загадкой, как и для всех остальных. Свои картины он выставлял несколько раз в Санкт-Петербурге, где учился, в Москве, и, последний раз, в Харькове, откуда был родом.
Его произведения охотно покупали за немалые деньги, преимущественно западные коллекционеры. Свое творчество Корнилин определял одной фразой – «взгляд за кулисы». Все люди стремятся заглянуть в запредельное, но немногим дано
В жизни – веселый, остроумный, умеющий «завести» любую скучающую компанию, сделать шикарный комплимент женщине, утонченный и обаятельный, – он был любимцем друзей, знакомых и поклонников его необычного таланта. Однако в последние годы с ним начали происходить странные вещи, – депрессии, эмоциональные срывы, сменяющиеся новыми болезненными творческими подъемами, истощающими тело и душу.
«Творцу необходима пустыня, для того, чтобы он мог создать свой собственный мир, будучи его единственным источником», – часто повторял Корнилин. И этот сотворенный им мир, полный преломленного видения шамана, колдуна, оракула, – вечного, как жажда человека
Похоже, сам Корнилин начал бояться того, что писал. Он жаловался друзьям, что его кто-то преследует, стал нервным, раздражительным, надолго прятался от всех, не желая никого видеть, ни с кем разговаривать. Его стали посещать жуткие видения и кошмары. Он закрывался по ночам в своей мастерской и писал картины полные трагизма и мрачной фантазии.
Харьковская выставка, приуроченная к празднику Ивана Купала, вызвала взрыв восхищения, интереса и самых непредсказуемых эмоций. Залы едва могли вместить всех желающих любителей живописи. Через два дня после триумфа, Артур Корнилин скончался при невыясненных обстоятельствах.
