– Да нет же, клянусь тебе! История – не мое хобби. И собак я терпеть не могу, особенно больших. Не представляю, как их можно держать в городских квартирах. Люди такие чудаки…
Юрий смотрел на Анну, стараясь уловить в ее выражении лица, жестах, голосе, словах нотки фальши. Это ему не удавалось. Она вела себя как ни в чем не бывало – улыбалась, рассказывала, как провела день. Но ни о загородном доме, ни об агентстве «Самсон» в этом рассказе не было ни слова.
Анна налила в стаканы молоко. Господин Салахов поморщился.
– Не люблю молоко.
– И напрасно! – весело возразила Анна. – Это напиток молодости. Клеопатра купалась в молоке. А эта женщина знала, что делает!
– Надеюсь…
– Ты что, дуешься? – сделав невинные глаза, спросила она.
«Зачем ей дом? – думал Юрий. – Эта квартира достаточно велика и благоустроена, чтобы Анна чувствовала себя свободно и могла заниматься, чем хочет. У нее отдельная комната, компьютер. Я в ее дела не вмешиваюсь… К тому же квартира в театральном доме в полном ее распоряжении. Может быть, Анне хочется уединиться, побыть на природе? Но на этот случай есть загородный дом…»
Он так увлекся этими размышлениями, что пропустил ее вопрос мимо ушей.
– Ты бы хотела провести выходные за городом? Съездим в Ораниенбаум? Там красивые места…
– Природа? – удивилась Анна. – Тебя потянуло в лес? Или на повестке дня сельская идиллия? Экзотика по-русски.
Юрий вздохнул. Увы, он не ошибся! Анна не особенно тосковала в отсутствии лугов, грибных подлесков и речных плесов. Иными словами, к природе она была почти равнодушна. Только море она любила! Море, тропические фрукты и всякие заплесневевшие развалины.
– Тебе не хочется? – снова спросил Юрий.
Анна посмотрела на него долгим взглядом, от которого у супруга холодок пробежал по коже. Черт возьми! Он до сих пор не научился чувствовать себя спокойно, когда она так изучала его своими глазами цвета сливы. Юрий понимал: в такие моменты Анна внутренне оценивает его и принимает какие-то решения. Ему не хотелось думать, как он выглядит и что это за решения.
В спальне, у изголовья кровати, она поставила маленькую статуэтку, потемневшую от времени. Фигурка представляла собой отвратительное зрелище – трехликую женщину. На лицах застыло такое выражение, что Юрия пробирал озноб. Ему становилось жутко. Хотелось спрятать статуэтку подальше. Он не мог признаться себе, а тем более Анне, что боится спать в комнате, где стоит трехликая женщина. Во-первых, это глупо, а во-вторых, смешно. Он бы и сам с удовольствием посмеялся – какая-то фигурка вызывает у него страх! Анна не обращает на нее никакого внимания, спит, как младенец. Последнее обстоятельство задевало самолюбие Юрия сильнее всего.
– Что это за статуэтка? – спросил он на третий день после того, как трехликая дама появилась в их спальне.
– Геката, – ответила Анна вскользь, не пускаясь в объяснения.
– Откуда она у тебя?
– Принесла из своей квартиры. Мы ведь уезжаем? Я хочу взять ее с собой.
Юрий не стал возражать. Это произошло перед самым отъездом в Англию. Анна повсюду таскала фигурку с собой и неизменно ставила ее у изголовья. Таинственная Геката наводила на Юрия черную меланхолию, и он вздыхал с облегчением, когда ему предстояли деловые поездки. По большей части Анна отказывалась сопровождать его, и Юрий ночевал в гостиничных номерах или в своей петербургской квартире. Отсутствие трехликой «красавицы» действовало на него благотворно: сон был спокойным и безмятежным. Но это продолжалось недолго. В разлуке с Анной Салахов чувствовал себя, как сорвавшийся с якоря корабль, и начинал неотрывно думать о встрече.
«Почему ей не живется, как обычной женщине? – думал он об Анне. – Ходила бы по магазинам, покупала тряпки и безделушки. В конце концов, занималась бы теннисом или йогой. Посещала бы тусовки, где можно посплетничать. Чего ей не хватает? Я люблю ее, как далеко не каждый муж любит свою жену, ни в чем не отказываю, потакаю всем капризам… Чего она ищет?»
Он ходил по замкнутому кругу, пытаясь разгадать, что движет Анной. В первый год их совместной жизни, Юрий надеялся это понять. Последующие годы значительно поубавили надежды. Вот хоть сейчас – зачем ей дом?
Он понял, что снова пришел к тому, с чего начал.
Вспомнились бесконечно длинные жаркие дни в Афинах, когда Анна вела себя так странно. То она чуть ли не сутками пропадала на своих развалинах, то сидела дома, на диване, поджав ноги и устремив взгляд в неведомые дали.
– О чем ты думаешь? – не выдерживал Юрий. – Давай сходим в ресторан, поужинаем…
Она отрицательно качала головой.
– Я еще не все поняла.
У Анны был дар отвечать так, чтобы собеседник не мог уловить суть сказанного. Переспрашивать Юрий не любил. Ему казалось, что Анна посчитает его недалеким и разочаруется в нем. Последнее было гораздо хуже любых ее «выкрутасов», к которым господин Салахов надеялся привыкнуть.
На третий день сидения на диване Анна вдруг заявила, что хочет съездить в Иорданию.
– Куда?!
Юрий решил, что ослышался.
– В Иорданию, – твердо повторила она. – Ты сможешь это устроить?
