Лида вздрогнула от крика бабы Нади, сзывающей обитателей дома к столу. Она быстро оделась, привела себя в порядок и вышла из комнаты. Все уже были в сборе. Дрова в печи уютно трещали. На фоне светлой, жарко протопленной горницы, особенно серой казалась стена мокрого снега за окном. Снег начал идти ночью и покрыл рыхлым слоем двор, крыши и деревья.
На столе, на расписных блюдах дымились блинчики с творогом, тушеная капуста с мясом, котлеты, шипящая салом яичница. Деду Илье отнесли еду в его комнату. Он ел совсем мало. Лида уносила все обратно почти не тронутым. Но сегодня у него появился аппетит: он даже спросил солененького огурчика, глядя на правнучку ожившими глазами.
Иван за столом все время молчал, что показалось странным. Особенно бабе Наде.
– Небось, что-то затеял, окаянный! – с тревогой подумала она, не спуская с сына настороженного взгляда.
Сиур волновался, как пройдет встреча Таисии Матвеевны с Лесей, которая обещала прийти после завтрака. Немая девушка не любила шумных застолий, даже баба Надя поняла это и не приставала к ней со своими «потчеваниями».
Лида тоже ела вяло, думая о Сергее, который обещал приехать завтра из обители. Какой будет их встреча? Собственное ожидание несколько приглушило напряжение от предстоящего прихода Леси. Еще немного отвлекало ночное видение. Что это было? Сон? Явь? Бабушка Марфа все бы ей растолковала… А теперь придется разбираться самой.
Лида мечтательно улыбнулась, и Сиур подумал, какая она все-таки милая. Она напомнила ему Тину, когда та о чем-то задумывалась и убегала мыслями далеко-далеко. «За пределы земного царства», – так они называли это ее состояние.
Леся стояла перед зеркалом и причесывалась. Ее что-то волновало. Баба Надя пришла вчера вечером и сказала, что приехали гости.
– Приходи завтра утром! Лида и Иван будут рады. И дедушку Илью заодно проведаешь, плох он совсем. Ну и гостей уважить, конечно, надо. Ты ж нам как своя!
Леся всю ночь не спала. Она вновь почувствовала себя лепестком, который сорван порывом ветра и несется в дальние дали. Куда? Зачем? Где то дерево, вспоившее лепесток своими соками? Где, когда и как злой ветер сорвал его с родной ветки?
Снова вернулось пугающее ощущение, как будто ей нечем дышать. Какая-то пена с резким запахом водорослей забивала рот и нос, останавливала дыхание. Шумела стремительно несущаяся вода, мелькали острые камни, корни деревьев, в ушах грохотало. Жуткий страх перед разверзшейся темной бездной сжал сердце, сменился невыразимым, полным одиночеством и черной тоской…
Тело ее, – мертвое, безжизненное, – несла вода. Оно почему-то не тонуло, только безвольно моталось из стороны в сторону и переворачивалось, как тряпичная кукла.
Она подумала, что тело может разбиться о камни, – но как-то равнодушно, как о чем-то постороннем, отдельном от нее. Огненный закат привлек ее внимание, и несущееся в воде тело перестало ее интересовать. Ей стало легко и приятно любоваться вспыхнувшими вокруг яркими, невиданными красками раскрывшейся перед ней картины водопадов в клубящейся розовой водяной пыли, черных блестящих скал, зеленых деревьев с красными в свете заката верхушками. Какая красота! Какое блаженство!
Она увидела выше по реке вытащенные на берег плоты, людей в оранжевых спасательных жилетах, они что-то кричали, размахивали руками. Некоторые из них бросались в бурлящий поток. Она удивилась, услышав, как они зовут ее. Элина-а-а!…разносилось далеко вокруг. Элина-а-а!…Это было ее имя в том, их мире, которому она не принадлежала больше. Один голос показался ей особенно близким. Это был голос мужчины, которого она любила. Ей захотелось утешить его, сказать, что она ни о чем не жалеет…
И тут она увидела, как ее тело выбросило на каменистый пологий берег далеко внизу, у самой кромки леса. Оно лежало безвольное, с неудобно подвернутыми ногами и разбросанными в стороны руками…Из леса вышла темная фигура, наклонилась над ее телом и…стала что-то срывать с ее тонкой, покрытой ссадинами бледной руки. Браслет? Ее браслет, с которым она никогда, ни разу в жизни не расставалась?! Как он может, этот человек? Кто дал ему право? Ее вдруг захлестнула волна острого возмущения и
