антиутопия на историческое мгновение обрела шанс реализации во многом потому, что за ней стояла волевая организация — то, что русскому национализму оказалось не под силу создать на протяжении всей его двухвековой истории. Зависимость от государства, невозможность помыслить себя не только против него, но хотя бы вне его стала роковой для русского национализма. Пустые надежды на превращение имперского Савла в националистического Павла лишили националистов способности политического самостояния, обрекли их на оппортунизм и бездействие в критических ситуациях. Когда в XX в. дважды рушилась империя, а власть в прямом смысле слова валялась в грязи, националисты даже не пытались нагнуться за ней. У них не оказалось не только воли к власти, но даже воли к борьбе.
Волевая слабость русского национализма обусловлена его антропологической, экзистенциальной червоточиной. Как большевики, а впоследствии и либералы ни ненавидели друг друга, они, тем не менее, всегда могли объединиться ради общей цели и против общего врага. А вот русские националисты не могли и не могут. Политическая история русского национализма — это не история союзов и объединений, а история расколов, предательств и взаимной ненависти. В этом смысле этос русского национализма прямо противоположен пропагандируемым им идеалам соборности и товарищества. Ненависть вообще и друг к другу в частности — доминантная психологическая характеристика русской националистической среды. Причем взаимная неприязнь сильнее неприязни к пресловутым «жидам» и уж точ-
но сильнее любви к русскому народу. Хотя ненависть — эффективное политическое орудие, политическую организацию нельзя строить на одной лишь ненависти.
Слабость интеллекта, дефицит воли и организационная импотенция (две последние черты, в свою очередь, экзистенциально обусловлены) — вот три порока русского национализма, обусловившие его политические поражения и роковую неспособность сыграть важную роль в отечественной истории. Мы бы даже назвали эти пороки генетическими, то есть неискоренимыми, если бы последние годы не показали, что они могут быть изжиты. Однако изживание это идет столь медленно и туго, что русский национализм вновь оказался не готов к моменту решающего сражения за власть, причем не готов тогда, когда ситуация для него складывается более благоприятно, чем когда-либо в отечественной истории. Винить националисты должны не власть и внешние обстоятельства, а только себя.
«Время пришло, чтобы вырвать победу». Но сделать этого некому.
