помимо его повседневных нужд».
Нам неизвестно, за что был арестован Доже. Однако об этом можно все же догадываться. Как раз в это время велись переговоры между Людовиком XIV и Карлом II, который в обмен на французские субсидии, позволявшие ему избавиться от опеки парламента, готов был сохранить нейтралитет или даже поддержать Францию в предстоявшей войне с Голландией. Переговоры велись официально министрами и неофициально — через тайных агентов. Активной участницей этих секретных переговоров была сестра Карла II, вышедшая замуж за младшего брата Людовика XIV. В переписке Карла мелькает какая-то фигура итальянца (а может быть, человека из Италии), подлинного имени которого не 'знала даже сестра короля. Его одно время пытались отождествить с неким аббатом Преньяни. Этот аббат совмещал духовный сан и обязанности тайного агента с занятием астрологией. Как астролог Преньяни сразу же опростоволосился, так как не сумел предсказать по звездам лошадей — победителей в нью-маркитских рысистых состязаниях, что было серьезным промахом в глазах Карла II. Вдобавок аббат оказался человеком весьма беспутного нрава. Впрочем, возможно, именно поэтому он был сочтен королем заслуживающим снисхождения за свои астрологические провалы. Вряд ли он был тем самым «итальянцем». Существовало мнение, что Преньяни и Доже — одно лицо. Но еще в 1912 г. удалось установить, что Преньяни с 1674 г. жил в Риме и там в 1679 г., по словам одного современника, «сгнил от дурной болезни», тогда как Доже наверняка находился в тюрьме. Но, быть может, Эсташ Доже скрывался под видом «слуги» Преньяни и фигурировал в качестве «итальянца»? В пользу этого предположения говорит один факт. Имеется подписанный Карлом II заграничный паспорт на имя Преньяни. Паспорт датирован 15 июля 1669 г. На другой день Преньяни покинул Англию и еще через день — 17 июля — прибыл в Кале. А 19 июля, как уже указывалось, Лувуа написал письмо Сен-Мару о направлении к нему арестованного поблизости от Дюнкерка (У 15 милял от Кале) «слуги» по имени Эсташ Доже и о содержании его в строжайшем заключении. Таким образом, можно предположить, что Доже знал какие-то дипломатические секреты, сохранить которые оба монарха хотели любой ценой (например, обязательство английского короля перейти в католичество, которое, стань оно известным, могло стоить Карлу II короны).
Однако и при этой гипотезе не очень объяснимы секретность, которой окружили заключенного Доже, и маска, которую он носил. Кроме того, опять-таки любая тайна, связанная с подготовкой Дуврского договора в 1669 г., должна была потерять значение после смерти Карла II в 1685 г. и особенно после переворота 1688 г. и воцарения Вильгельма III. А «маску» продолжали упорно держать в тюрьме и даже перевели в Бастилию! И уж совсем непонятно, зачем было приставлять Доже слугой к Фуке.
В 1034 г. историк П. Вернардо опубликовал книгу «Врач королевы», утверждая, что хирург Анны Австрийской П. Гондине при вскрытии тела умершего короля обнаружил, что он не мог иметь потомства и, следовательно, не был отцом Людовика XIV. Об этой опасной тайне лекарь сообщил своему племяннику — судье, а тот (непонятно зачем) — начальнику полиции Ла Рейни. Остальное ясно без слов.
Однако вскоре же исследователями было установлено, что Гондине только в 1644 г. стал врачом королевы и не мог участвовать во вскрытии умершего за год до этого Людовика XIII. А судья мирно скончался в своем родном городе в декабре 1680 г., оставив завещание, которое и поныне хранится в местном архиве…
Недаром после такого фиаско отдельные историки обратились к старой версии, обновив ее рядом домыслов. Доже согласно этой версии какой-то дворянин, возможно, незаконный сын или внук Генриха IV (и, следовательно, брат или племянник Людовика XIII), который по поручению Ришелье стал любовником Анны Австрийской и отцом Людовика XIV. Эта версия отвечает на вопрос, почему от «маски» просто не избавились с помощью яда или каким-либо другим способом. Однако гипотеза совсем не объясняет других известных нам фактов о «маске» и «слуге» Эсташе Доже. Между прочим, принимая эту гипотезу, следует считать, что заключенный умер в возрасте старше 80 лет. Поэтому сторонники этой версии играют на уже известном нам двусмысленном выражении, не раз встречающемся в переписке Сен-Мара, который писал о «маске» как о «старом заключенном». «Старый» здесь может означать и «преклонный возраст» и, напротив, являться лишь констатацией того, что «маска» — заключенный, давно находящийся на «попечении» Сеи-Мара. В 1965 г. французский академик М. Паньоль выпустил книгу «Железная маска», которую потом дополнил статьями в журналах. Однако в распоряжении Паньоля не было никаких документов, неизвестных его предшественникам, особенно Монгредьену. Писатель лишь сделал новую попытку раскрыть тайну анализа, казалось бы, досконально изученных материалов.
Паньоль вполне согласен с Монгредьеном, что «маска» — это Эсташ Доже, и даже приводит соображения, опровергающие новейшие доводы сторонников Маттиоли. Последние, в частности, оперируют тем, что Дю Жюнка писал о заключенном, которого Сен-Мар держал под стражей в Пинероле, а не в Экзиле, куда тюремщик отбыл без Маттиоли. Па этот аргумент Паньоль отвечает, что Дю Жюнка, возможно, и не знал о пограничной крепости Экзиль или тем более о том, что она была превращена в тюрьму для государственных преступников по секретному приказу. А то, что Сен-Мар уехал без Маттиоли, говорит против отождествления мантуанца с «маской».
Сообщение Вольтера о «маске», а также рассказы о нем других заключенных Бастилии в первой половине XVIII в. раскрывают некоторые детали в поведении узника, которые подтверждаются секретной корреспонденцией Сен-Мара и Лувуа. Например, Вольтер передает, что «маска» не раз жаловался на несправедливость судьбы. Об этом же доносил Сен-Мар военному министру еще в декабре 1673 г.
Впервые имя Доже возникло в деловой переписке Лувуа и его подчиненных 19 июля 1669 г. Именно этим числом датировано письмо Лувуа к Сен-Мару, содержавшее предписание подготовить темницу для узника, который будет препровожден в Пинероль. В письме Лувуа называл Доже «несчастным» и вскользь добавлял, что он «всего лишь слуга». Это нарочито брошенное как бы мимоходом замечание давало понять Сен-Мару, какой линии ему следует держаться. Вместе с тем другие указания, содержавшиеся в письме, не оставляли сомнения, что речь шла о человеке, крайне интересовавшем и короля, и военного министра. Действительно, зачем иначе было готовить помещение для арестованного, когда у Сен-Мара под стражей находился всего один заключенный — Фуке и было достаточно свободных казематов? Речь шла, следовательно, о камере, обеспечивавшей возможность соблюдения особых мер предосторожности, о которых, как уже отмечалось, подробно говорилось в письме Лувуа.
Когда министр писал свое письмо, Доже, по всей вероятности, находился на свободе. «Слуга» был осужден на бессрочное одиночное заключение еще до своего ареста. Об этом говорит сопоставление следующих фактов. Королевское lettre de cachet об аресте Доже было подписано 26 июля, через неделю после письма Лувуа к Сен-Мару. А Доже был схвачен еще позднее, в начале августа. «Слугу» доставили в Пинероль 24 августа, дорога должна была занять примерно 10 дней. Из всех предписаний Лувуа вытекает, что вряд ли Доже подвергали длительному допросу. Это приводит к выводу, что «слуга» должен был быть арестован в начале августа.
Такой вывод влечет за собой и другой: подготовка к аресту началась заблаговременно, и Лувуа было заранее известно, когда и в каком месте появится Доже, где будет можно заключить его под стражу. Очевидно, этим местом были город Дюнкерк или его окрестности. Иначе трудно объяснить, почему именно губернатору этого города капитану де Воруа было поручено руководить перевозкой в Пинероль. Вместе с тем местоположение Дюнкерка наводит на мысль, что «слуга» прибыл из-за границы, скорее всего, из Англии.
Еще до того как «слуга» был доставлен в Пинероль, туда прибыли два королевских приказа, посланных вслед за письмом Лувуа от 19 июля. Оба приказа датированы 26 июля. В одном из них, адресованном маркизу де Пьенну, начальнику гарнизона Пинероля, предписывалось оказывать Сен-Мару всяческую помощь. Приказ на имя Сен-Мара уведомлял его о предписании, которое было направлено де Пьенну. Вместе с тем Сен-Мару указывалось, чтобы он обратился за помощью к начальнику гарнизона, если при осуществлении мер в отношении Доже тюремщик встретится с «какими-либо трудностями». Возникает вопрос: что это за «трудности»? Ведь Сен-Мар имел в подчинении не менее 70 солдат и офицеров и помимо Доже всего одного заключенного (Фуке). Зачем ему могла потребоваться помощь шести рот, иначе говоря — 700 солдат де Пьенна? Ответ может быть только один: король и Лувуа явно опасались возможности нападения на Пинероль с целью освобождения Доже и для отражения такой атаки считали нужным предоставить в распоряжение Сен-Мара внушительную военную силу.
Можно считать, что «слуга» был вовлечен в какой-то важный заговор, участники которого стремились освободить арестованного (или, наоборот, убить, чтобы избавиться от опасного свидетеля). Однако это
