— И все-таки я отчетливо слышала крик: «Мама!» — сказала следователю Тамара Степановна.
— Почему же это вас не насторожило?
— Потому что это не был крик о помощи, крик ужаса... Это был слабый, хотя и тревожный возглас, который мог быть отголоском семейной ссоры. Вот почему я не забеспокоилась.
Третий свидетель, выявленный благодаря подворному обходу, заставил Писаревского насторожиться. Худенькая девушка, работница комбината «Красная нить», Валентина Д. испуганно поглядывала на следователя и рассказывала односложно, неохотно, путано. Да, она приехала тем самым поездом. Однако сказать что-либо по интересующему следствие делу не может. Пришла домой, поела и тотчас же легла спать, так как устала.
«Странно! — подумал Писаревский. — Очень странно! Как же так? Девушка приехала той же электричкой, что и убитая. Живет на той же улице Фонвизина... Уж она-то должна хоть что-то знать. А сбывает... Почему?»
Он решил воздействовать на ее совесть:
— Я вижу, Валентина, что вы что-то недоговариваете... Почему вы не желаете помочь следствию? Мы должны поймать и обезвредить опасного преступника. Кто знает, может быть он бродит где-то поблизости, замыслив новое преступление? Ваш долг — рассказать все, что вы знаете.
— Я ничего не знаю, — продолжала настаивать на своем девушка.
— Идите! — сердито махнул рукой Писаревский. — Вы свободны...
Еще больше испортилось у него настроение, когда, приехав в бюро судебно-медицинской экспертизы, он узнал, что эксперты высказали сомнение по поводу ножа, найденного на приусадебном участке Васильева. Они заявили, что нож, лежавший на запорошенной снегом траве, вовсе не тот...
— Понимаешь, Володя, — говорил Заславский, сидя за своим огромным письменным столом, через который не дотянешься и рукой, чтобы поздороваться, — характер ран на теле убитой таков, как если бы повреждения наносились ножом с раздвоенным обушком. Нож же, найденный на приусадебном участке, наносит совсем другие повреждения. Вот такие, — нарисовал он на бумаге.
Писаревский слушал молча и непрерывно курил. Уже целая груда окурков заполнила пепельницу.
— Далее, — продолжал Заславский, — длина раневого канала от кожи живота убитой до ее позвоночника, который тоже оказался задетым, — тринадцать сантиметров. Нож же — на два сантиметра короче. Так что не сходятся у вас, братцы, концы с концами. Выходит одно из двух: либо преступник попался слишком умный, для отвода глаз подбросил вам другой нож, либо ошибается человек, нашедший его на траве. Он полагает, что нож тут раньше не лежал и, видимо, заблуждается.
— Либо заблуждается экспертиза! — в запальчивости, не сдержавшись, воскликнул Писаревский.
Заславский помолчал.
— Можешь думать, что угодно, — начал он после паузы. — Я не обижаюсь, Володя, лишь потому, что хорошо знаю тебя — недаром мы с тобой, как говорится, пуд соли съели, работая вместе. Только учти еще, что крови на ноже не обнаружено. Имеющиеся на нем бурые пятна — просто ржавчина. Впрочем, кровь, если она и была, могло смыть дождем или снегом. Здесь я не настаиваю на категоричности утверждения.
— Завел же ты меня в тупик! — промолвил на прощанье Писаревский и с тяжелым чувством покинул кабинет.
И уж совсем мрачно стало на душе у следователя, когда, вернувшись во Всеволожск, он узнал, что мать убитой отправлена в психиатрическую лечебницу — так подействовала на нее гибель дочери.
Но тут предстал перед ним еще один свидетель, выявленный благодаря подворному обходу.
...Зоя Кулешова, молоденькая санитарка одной из ленинградских больниц, хорошенькая хрупкая блондинка, в тот вечер приехала из Ленинграда в Мельничный Ручей на такси. Было уже поздно. Зоя пошла одна по улице. Отойдя на довольно значительное расстояние, она увидела на автобусной остановке мужчину.
Что он делал тут один, в поздний час, когда машины уже перестали ходить, Зоя, конечно, выяснять не стала, а прошла мимо. Вдруг она почувствовала, что ее преследуют. Неужели тот самый мужчина? Зоя, не останавливаясь, кинула взгляд через плечо — да, тот самый! Что ему надо?
А незнакомец не отставал. Он даже прибавил шаг. Расстояние между ним и Зоей сокращалось. Тогда девушка решила скрыться от преследователя. Она юркнула в первую попавшуюся калитку. Постояла немного за деревьями. Вышла, а мужчина уже поджидает. В руке — нож. Кто он — грабитель, насильник или, может быть, просто психический?
Другая бы на месте Зои, наверное, испугалась, стала плакать, молить о пощаде. Но хрупкая Зоя не растерялась даже тогда, когда мужчина приставил нож к ее груди и сказал: «Тихо! Не кричи! Не шуми! Ты сама должна понимать, что мне надо!» Зная, что поблизости живут ее друзья — студенты Санитарно- гигиенического медицинского института Владимир Зозуля, Владимир Аникеев и учащийся техникума общественного питания Вадим Ходош, — девушка решила заманить туда незнакомца.
— Давай пойдем в дом, — предложила она, — там никого нет.
Незнакомец немного поколебался, но пошел с Зоей, одной рукой уцепившись за рукав ее пальто, а другую держа в кармане.
Зоя не знала, дома ли ее друзья, и, признаться, испытала несколько неприятных минут, увидев, что в окнах нет света. К счастью, оказалось, что они дома. Только один из парней уже спал, а двое бодрствовали в другой комнате при свечке: в этот вечер испортилось электроосвещение. С ними сидела девушка по имени Фаина, сестра Вадима, приехавшая навестить своего брата из Белоруссии. Зоя ее тоже знала. Увидев людей, незнакомец попятился.
— Входи, входи, не стесняйся, — с деланным оживлением оказала ему Зоя и, обращаясь к сидевшим в комнате, промолвила: — Знакомьтесь! Это мой товарищ!
— Очень приятно! — ответил один из сидевших за столом, поднимаясь и протягивая руку. — Владимир! Это — Вадим. Его сестра — Фаина. А вас как зовут?
— Виктор, — ответил после небольшой паузы мужчина. Голос у него был грубый, резкий.
— Садитесь, Виктор. Можете снять пальто. Здесь тепло.
Закурили. Проснулся третий обитатель дома — Владимир Зозуля. Присоединился к компании.
— Виктору негде ночевать, — оказала Зоя.
— Пусть располагается у нас, — предложил Зозуля. — Койка свободная найдется.
Зоя стала подавать ему знаки глазами, но он ничего не мог понять.
— Выйдем! — обратилась Зоя к Фаине.
Та встала. Девушки вышли. Незнакомец тоже поднялся и хотел пойти за ними.
— Куда? — остановил его Владимир Зозуля. — У девчат могут быть свои дела.
Тем не менее незнакомец вышел из дома. Тотчас же в комнате появилась Фаина. Лицо у нее было встревоженное.
— Зоя просила передать вам, что у этого человека нож. Он ей угрожал. Будьте осторожны.
— Где Зоя? С ним?
— Нет, спряталась на веранде. При нем она боялась что-либо сказать.
Зозуля посмотрел в окно. Незнакомец стоял у дома. Видно, поджидал Зою.
— Я сейчас с ним поговорю! — решительно заявил Владимир.
— Только будь, ради бога, осторожен.
— Не бойтесь! Володя, — обратился он к Аникееву, — наблюдай за нами в окно. Если завяжется драка, сразу же беги на помощь.
Зозуля вышел во двор, приблизился к незнакомцу:
— Ты почему приставал к Зое? Почему угрожал ей ножом?
— Кто тебе сказал? Она сама?
— Какое это имеет значение? Сейчас же убирайся отсюда. Иначе будет плохо. Набью морду!
— Ладно, можешь не угрожать. Уйду!
И ушел...
Зоя уже заканчивала свой рассказ, когда в кабинет, где следователь производил допрос, позвонил дежурный по райотделу:
— Тут к вам девушка пришла... Хочет вас видеть. Говорит, по срочному делу.
