крышку гроба...
Заславский был скрупулезен. Он тщательно осмотрел останки бригадира, извлеченные из вскрытой могилы и доставленные в морг.
Писаревский с нетерпением ожидал, что скажет Григорий Иосифович, какое он сделает заключение: ведь от этого будет зависеть дальнейший ход следствия. Заключение было таково: помимо тех повреждений, которые уже были в свое время установлены, у Федорова имелись также переломы таза и четырех ребер, не обнаруженные при первичной экспертизе. Порховник был прав — она производилась небрежно, поверхностно.
При допросе жены потерпевшего выяснилось, что она сохранила всю одежду, которая была на погибшем, сохранила в том виде, в каком получила три года назад из прокуратуры Новгородской области. Вызвали понятых, принесли с чердака узел, разложили вещи на столе. Лупа поочередно переходила от Писаревского к Заславскому и обратно. Но это было только предварительное исследование. Подробная, обстоятельная экспертиза еще предстояла.
Эксперты обратили внимание на то, что все следы на фуфайке расположены по одной линии, а это означало, что они не могли образоваться от подковы.
Если принять версию о том, что по Федорову прошла лошадь, то следы должны были быть расположены по-другому. Чтобы удостовериться в этом, Писаревский решил проверить, как ходит Голубка. Оказалось, что ее задние копыта при ходьбе не попадают в следы передних, не доходят до них по крайней мере на 10—15 сантиметров.
И тогда Писаревский решил произвести следственный эксперимент с лошадью. Он захотел точно удостовериться: пойдет ли Голубка по человеку? Лошадь запрягли в дровни, на дорогу положили искусно сделанный макет, изображавший человека, и, разогнав лошадь, направили ее прямо на него. Голубка всякий раз упорно его обходила. Ее пытались тянуть за уздцы, подгоняли криками, понукали, пугали. Лошадь, упираясь всеми четырьмя ногами, приседала, громко ржала, пыталась лягаться и кусаться, но по «человеку» не шла. Писаревский был вполне удовлетворен, хотя явно отпадавшее обвинение в адрес Голубки осложняло дело. Если не Голубка причина гибели Федорова, то что же в таком случае произошло три года назад? Отчего погиб колхозный бригадир?
Ответ на этот вопрос дал тот же Заславский. Когда Писаревский, с нетерпением ожидавший окончательного акта судебно-медицинской экспертизы, поинтересовался у Григория Иосифовича, можно ли, судя по повреждениям на трупе, оказать, что бригадир был убит злоумышленниками, он отрицательно замотал головой:
— Ни-ни! Никто колхозного бригадира не убивал. Он умер не в результате того, что по нему проехала лошадь, запряженная в сани, и не потому, что кто-то наносил ему удары, скажем, ногами, обутыми в сапоги, или каким-либо тяжелым предметом. Характер полученных им повреждений таков, какой бывает при попадании под движущийся механизированный транспорт.
— Автомобиль? — воскликнул Писаревский.
— Нет, — ответил Заславский. — Скорее, гусеничный трактор. Подробней ты узнаешь об этом из моего акта.
Акт, который следователь получил через два дня, гласил:
«Весь комплекс повреждений, обнаруженных на трупе Федорова, не мог возникнуть в результате падения с саней и попадания под них... ни в результате удара копытами лошади, ни в результате ударов, причиненных человеком. Обширность и тяжесть повреждений костей таза исключает также возможность переезда тела Федорова легковым автотранспортом, а также передними колесами грузовика. Множественные двусторонние переломы передних и задних отделов костей таза можно отнести за счет воздействия частей движущегося механизированного транспорта, каковым, в частности, мог быть гусеничный трактор».
Гусеничный трактор! Он и раньше фигурировал в материалах следственного дела. Но никому и в голову не приходило, что именно трактором и был задавлен Федоров. Значит, обвинение в том, что его кто- то убил, отпадало само собой?
И тогда Писаревский решил взяться за, казалось бы, невозможное. Он решил «привязать» к месту происшествия все тракторы, которые могли проезжать три года назад через деревню Хрепле в тот самый день и час, когда погиб Федоров. И не только тракторы, а заодно и грузовые машины, и все другие виды механизированного транспорта.
Это была сложнейшая работа, если учесть к тому же, что надо было поднять документы трехлетней давности.
Правда, работу эту несколько облегчало то, что Хрепле расположено не на шоссейной дороге, а в стороне от нее. «Посторонние» тракторы и грузовые машины появляются в деревне редко. Следовательно, речь может идти только о своих машинах.
Затребовав путевые листы, Писаревский принялся их тщательно разбирать.
И вот что установил.
15 марта 1965 года в бригаде Федорова на ходу было три трактора — Николая Прокофьева, Владимира Семенова и Алексея Киселева.
Первый трактор весь вечер находился на стоянке около колхозной электростанции.
Второй трактор часов в 16—17 испортился в полутора километрах от Хрепле — слетела гусеница, которую тракторист нашел в снегу лишь на следующий день.
Таким образом, под подозрение был взят только один трактор — тот самый, на котором Алексей Киселев возил дрова жительнице деревни Остров Анне Дроздовой.
Не проезжал ли он в тот злополучный час, когда погиб бригадир, через деревню Хрепле?
Следователь установил: да, проезжал! И вот как это было.
Примерно в 22 часа 30 минут все принимавшие участие в выпивке у Анны Дроздовой, в том числе и Федоров, ушли от нее. Григорьев и Царев посадили бригадира в сани, в которые была запряжена Голубка, сами тоже примостились рядом, и все трое доехали до окраины Острова. Там остановились. Покурили. Затем уже один Федоров поехал дальше, а через несколько минут на той же дороге послышалось урчанье трактора. Это поехали домой, в деревню, братья Алексей и Николай Киселевы. Царев и Григорьев постояли еще немного на улице, поговорили и пошли спать.
Трактором управлял Николай. Алексей сидел рядом в кабине. Оба были пьяны. Все качалось и плыло перед их взором.
Когда проезжали по деревне Хрепле, Николай не заметил выпавшего из саней и лежавшего поперек дороги Федорова. Трактор переехал его одной своей гусеницей. От полученных повреждений Федоров тут же скончался.
Ну, а как же слухи о том, что Федорова убили? Как же обвинения в адрес Тихомирова, Федорова, Григорьева? Они тоже были проверены следователем и не нашли никакого подтверждения. Тихомиров, например, в 19 часов уже спал. Когда в окно его дома постучал Алексей Киселев, он даже не встал. Встала с постели его жена. Она подошла к окну, спросила, что надо. Киселев ответил, что с бригадиром что-то случилось, надо помочь его поднять: пусть Тихомиров выйдет на улицу. На это Тихомирова ответила, что Федорова есть кому поднимать и без ее мужа. У него есть жена. Пусть она и поднимает!
И проворчала:
— Наш дом стоит при дороге. Всех пьяных поднимать — времени не хватит.
Конечно, такой ответ не свидетельствовал об отзывчивости этой женщины. Тем не менее он явился для ее мужа одним из доказательств алиби.
Но почему же в таком случае сам Тихомиров утверждал, что вместе с Анатолием Федоровым и Михаилом Никитиным убил бригадира? Просто он нес в пьяном виде околесицу, болтал, что только взбредет в голову. Такая болтовня могла обернуться для него крупной неприятностью, не разберись в ней как следует следователь.
Отпали также обвинения и в адрес Анатолия Федорова и Михаила Никитина. Их признали сплетней... Слухи, тревожившие родственников Федорова, были отметены.
