— Да.
— Ты кто — шофер?
— Нет.
— А кто же?
— Трактористка. Работаю в МТС.
— МТС!: Раньше и названия такого не было.
— Много чего не было, — сказала Эльфрида.
— Что с отцом?
— Умер.
Виктор помолчал. Потом сказал:
— Дай мне чего-нибудь поесть. Я страшно голоден.
— Есть только хлеб и селедка.
— Все равно.
Она принесла селедку и стала резать на столе. Виктор смотрел на ее руки. Тусклое пламя свечи освещало их.
— Я тебе с отцом доставил, наверное, немало неприятностей? — спросил он.
— А как ты думаешь?
— Теперь мною уже никто не интересуется?
— Никто.
— А пограничники? А чекисты?
— Я же тебе сказала — никто.
Виктор стал есть. Эльфрида стояла перед ним, скрестив руки на груди, и, не отрываясь, глядела на него.
Он почувствовал на себе ее взгляд и спросил, недовольно морщась:
— Ты это чего глядишь на меня все время.
Лицо ее дрогнуло.
— Откуда ты пришел?
Он промолчал.
— Нет, в самом деле, откуда? И куда направляешься?
— Я научился никому не доверять своих мыслей, — усмехнулся он. — Даже собственной подушке.
От еды он раскраснелся. Теперь, почувствовав себя снова бодрым и уверенным, посмотрел на Эльфриду и заметил, что, когда она поворачивает голову к свету, в волосах ее сверкают золотые искорки.
— Сколько же тебе лет, сестричка? — поинтересовался Виктор. — Ты выглядишь еще совсем молодой. И ты — хорошенькая. Тебе следовало бы жить совсем иначе. У тебя могло бы быть много новых платьев. И тебе не пришлось бы работать в какой-то там МТС, портить свои руки. За тебя работали бы батраки. Как когда-то...
Она слушала с удивлением, даже подумала, что он, наверное, пьян. Но нет, он не был пьяным. Просто чувствовал себя в безопасности. И поэтому высказывался так откровенно.
— А может быть, ты хочешь выдать меня? — спросил он вдруг. — Сообщить обо мне пограничникам?
Он встал и подошел к ней вплотную. Она казалась совеем маленькой по сравнению с ним. Ее голова доставала ему до плеча. С минуту он молча смотрел на Эльфриду, как бы испытывая, потом улыбнулся, взял ее двумя пальцами за подбородок.
— Брат и сестра — одна кровь, — еще раз улыбнулся он. — А сейчас, Эльфрида, спать, спать...
Эльфрида раскинула в углу, перед печкой, полушубок. Прежде чем лечь, Виктор сунул под подушку нож. Растянувшись, он почувствовал, как усталость сковывает все его тело. Он закрыл глаза и тотчас же погрузился в сон.
5
Виктор Лоди учился в школе.
Это была не совсем обычная школа. В ней обучали не алгебре и геометрии, не истории и географии, а рукопашному бою, борьбе, ходьбе на лыжах, прыжкам с парашютом и стрельбе.
С расстояния 25 метров надо было из пистолета всадить шесть пуль подряд — одну за другой — в небольшой черный кружок.
Ему это удавалось. Он стрелял отлично. И еще он учился попадать без промаха в цель в темноте.
Школа находилась на окраине маленького городка. Там, в цветущем, залитом солнцем саду, окруженном высоким забором, стояло здание с башенками и верандами. Даже местные жители не знали, что там такое. Большинство полагало, что это спортивно-гимнастическое общество.
Летом здание утопало в белых и красных розах. Начальник школы любил цветы. На письменном столе у него всегда стояла хрустальная ваза с большим пышным букетом. И еще начальник школы обожал лимонад. Он наливал в бокал прохладный золотистый напиток. Прозрачные пузырьки стремительно поднимались со дна бокала на поверхность...
У него было чувствительное, сентиментальное сердце. Он любил по-отечески беседовать со своими учениками. Виктору он говорил:
— О, вы далеко пойдете, Лоди! Вы у нас один из самых способных. У вас верный взгляд и твердая рука. Вас ожидает удача, мой мальчик. У вас будет много денег. Вы купите мотоцикл и чудесный радиоприемник самого высшего класса. Вы даже сможете обзавестись собственным домиком. Представьте себе маленький хорошенький домик, увитый зеленым плющом. В саду поскрипывают яблони. И по утрам белокурая женщина с красивой смуглой кожей готовит вам яичницу.
Виктор молчал. Он стоял перед начальником, опустив руки по стойке «смирно», и смотрел поверх его головы на синие с золотом обои.
— У вас есть ценное качество, Лоди, — продолжал начальник. — Вы ненавидите. Это хорошо. Главное — идея. Она облагораживает человека. Мы готовимся к войне. Наш главный противник — красные. Нам нужны сильные, храбрые руки. Вы сильны, храбры. Вы вооружены парабеллумом, ножом, ампулой с гремучей ртутью. Вам нечего бояться, мальчик.
Виктору надоедало все это слушать. Он переводил взгляд на носки своих новых крепких ботинок. Они ослепительно сверкали.
— Можно идти, господин начальник?
— Что? Да, да, можете идти, Лоди. Старайтесь!
— Буду стараться, господин начальник.
Повернувшись по всем правилам, Лоди четким, пружинистым шагом выходил из кабинета. Начальник школы допивал лимонад.
В сущности, полковник был прав. Виктору повезло. Он делал успехи в учебе. У него был отличный серый костюм. И еще один — тоже серый, только с красной ниткой. И третий — темно-синий, из чистой шерсти.
В свободные от занятий часы Виктор Лоди заходил в бар.
— Принесите мне чего-нибудь покрепче, — говорил он знакомой кельнерше.
Ему подавали коньяк. Он не спеша пил его и слушал музыку.
Кельнерши перешептывались между собой. Они бросали на Виктора восторженные взгляды. Им нравился этот рослый, плечистый здоровяк. Они пытались заговаривать с ним, думая, что он поведет их в кино, пригласит к себе. Но Виктор не обращал на женщин внимания. Небрежным жестом он кидал на поднос деньги и удалялся.
Он шагал по улицам маленького городка, засунув руки в карманы. Молчаливый, угрюмый, он ни на
