пайдхи позицию, непонятную совету, — а в атеви лучше не пробуждать недоумение и замешательство. Действие порождает противодействие. И без того хватает неприятностей, незачем зря пугать… никого.
Министр общественных работ может даже прийти к выводу, что пайдхи косвенно обвиняет кого-то из его министерства в нападении, о котором сейчас наверняка шумят по всему континенту от берега до берега, а в этом случае министр и другие заинтересованные лица могут подумать, что им надо защитить себя или заручиться поддержкой таких союзников, которых, по их мнению, он будет опасаться.
Так что, сказать прямо: «Я не слушал вашего выступления»? Оскорбить мягкого и многоречивого министра, ударить в самую чувствительную точку его тщеславия? Оскорбить весь совет, создав впечатление, что их дела нагоняют на него скуку?
Черт, черт побери, малейшая оплошность в отношениях с атеви ведет к самым серьезным последствиям. Тут ведь любой шаг требует такой проклятой щепетильности… А они просто не понимают землян, которые позволяют всякой мимолетной эмоции отразиться на лице.
Брен взял свой компьютер. Вышел в коридор, не забывая кланяться и проявлять вежливость к атеви, которых мог расстроить.
Рядом немедленно оказалась Чжейго, строгая и официальная Чжейго, не такая высокая, как окружающие мужчины-атеви, но целеустремленная, собранная и опасная до той степени, которая заставляет каждого еще раз внимательно оценить занимаемую Бреном позицию и его возможности.
Строго говоря, не его возможности, а возможности айчжи, если минуту назад они показали какое-то недовольство Бреном.
Еще одна особенность мышления атеви — они полагают, что если некое лицо имеет подобную власть и не воспользовалось ею, то оно и не станет ею пользоваться, пока сохраняется ненарушенным статус кво…
— Нашли что-нибудь? — спросил он у Чжейго, когда они выбрались в свободную часть коридора.
— Мы наблюдаем, — ответила Чжейго. — И это все. След остыл.
— На Мосфейре мне было бы безопаснее.
— Но вы понадобитесь Табини.
— Банитчи тоже так сказал. Но зачем? У меня для него нет никаких рекомендаций. Насколько я знаю, ко мне никто не обращался ни с какими запросами — если не вылезет что-нибудь в стенограмме по транспорту. Тут я виноват. Голова не была настроена на дела.
— Поспите сегодня ночью.
Со смертельными ловушками под каждой дверью? На такой совет ему нечего было ответить. Он повернул к почтовой конторе забрать свою почту — в надежде получить что-нибудь приятное. Письмо из дому. Журналы с картинками (поглядеть на человеческие лица), статьи, написанные на человеческом языке и основанные на человеческой логике, — хоть на несколько часов после ужина отогнать мысли, которые не дадут спать вторую ночь подряд. Вот в такие дни ему хотелось позвонить Барб, сказать, чтобы села на самолет и прилетела сюда, просто на двадцать четыре человеческих часа…
Со смертоносной проволокой на дверях спальни?
Он вытащил ключик от своего абонентского ящика, он потянулся к дверце, но Чжейго перехватила его руку.
— Пусть почту вытащит служащий.
С обратной стороны стены, она имела в виду — потому что кто-то покушался его убить, и Чжейго не хотела, чтобы он своей рукой лез в ящик.
— Это уж вы ударяетесь в крайности, — сказал он.
— Именно так могут поступать ваши враги.
— Мне казалось, у вас говорят «тонкость». Заминировать абонентский ящик — это тонкость?
— Или вставить иголку в пакет. — Она отобрала у него ключ и сунула в карман. Обратилась к служащему: — Нади-чжи, принесите почту пайдхи.
Тот ушел — и вернулся обратно.
— Ничего нет, — сообщил он.
— Всегда что-то есть, — сказал Брен. — Простите мою настойчивость, нади, но мой почтовый ящик никогда не бывает пуст. Ни разу за всю мою работу здесь он не был пуст. Проверьте еще раз, пожалуйста.
— Я вас не мог ни с кем перепутать, нанд' пайдхи. Ни вас, ни ваш ящик. — Служащий развел руками. — Я тоже никогда не видел вашего ящика пустым. Может, там праздники.
— В последние дни не было никаких праздников.
— Может, кто-то уже забрал почту для вас.
— Я никому не поручал.
— Простите меня, нанд' пайдхи. Но там просто ничего нет.
— Благодарю вас. — Он поклонился — говорить было больше нечего и искать больше негде. — Извините за беспокойство.
Он повернулся к Чжейго, сказал с недоумением и тревогой:
— Кому-то понадобилась моя почта.
— Наверное, это Банитчи забрал.
— Очень любезно с его стороны проявить такую заботу, Чжейго, но я вполне способен сам забирать свою почту.
— Может, он хотел избавить вас от беспокойства.
Брен вздохнул, покачал головой и пошел прочь. Чжейго оказалась рядом, как только он шагнул в коридор.
— Он ее унес к себе в кабинет?
— Думаю, там его нет. Он говорил о каком-то совещании.
— Он понес мою почту на совещание?
— Возможно, нади Брен.
Наверное, Банитчи принесет почту прямо в комнату. Тогда можно будет читать, пока не заснешь, или сесть писать письма, пока не забыл совсем человеческий язык. А если почты не будет, может, по телевизору покажут какую-нибудь пьесу матчими. Немножко мести, немножко юмора — легкое развлечение.
Они прошли через задние залы, чтобы выйти к главному нижнему коридору, добрались до его комнаты. Он воспользовался своим ключом — отпер дверь — и тут увидел, что кровать переставили на другой конец комнаты. На том месте, где стояла раньше кровать, теперь оказался телевизор. Все не с той руки.
Он постарался не наступить на опущенную проволоку, хоть она и должна быть сейчас обесточена. Чжейго тоже через нее переступила и прошла в его ванную без всяких даже «позвольте» или «можно мне?». Потом вытащила прибор для поиска жучков и обошла всю комнату.
Брен взял пульт дистанционного управления и включил телевизор. Прошелся по каналам. Канала новостей в эфире не было. Вообще никаких общих каналов в эфире не было. Работал канал погоды. И один развлекательный канал.
— Половина каналов отключена.
Чжейго взглянула на него, наклонилась, осматривая коробку, в которую входил один конец проволоки.
— Наверно, из-за вчерашней грозы.
— Сегодня утром все работало.
— Я не знаю, нади Брен. Может быть, ремонтируют.
Он бросил пульт на кровать.
— У нас есть выражение «тот еще день».
— Что значит «тот еще день»?
— Когда ничего не работает.
— День сейчас или день потом?
Тут Чжейго была права. В языке атеви глаголы спрягаются по временам. Банитчи немного говорил
