— Если не добровольно, и она попалась в лапы какому-нибудь мелкому Ши… ну что ж, остается надеяться, что она сможет выйти потом к какой-либо ферме.
От этого предположения ему еще больше стало не по себе, и он двинулся вверх по лестнице.
— Мне пришло в голову, — заметил он, когда остальные последовали за ним, — что мы можем перенести оружейную в башню, а ее помещение в замке использовать для другого. Не займетесь ли этим?
— Использовать для другого, — чуть не задохнувшись, повторил Барк.
— Стол, пара кресел — и будет библиотека; можно перенести туда расчетные книги. — Яд проникал в него все больше, пока они приближались к этой комнате, полной ужасного железа; но он терпел и лишь вздрогнул, когда они достигли второго пролета.
— Да, господин, — откликнулся Барк, — но расчетных книг мало…
— И все же займись этим, Барк, нынче днем. Пусть мальчики все перенесут в башню. А то, что в башне, пусть будет здесь, — с облегчением он вошел в собственный зал, где их ждал накрытый стол с элем и свежим хлебом, и вкусным кухаркиным сыром.
— Ах, — промолвил он, чувствуя, как вновь к нему возвращается радость и он испытывает приятный голод. — Моя госпожа добра. Садитесь со мной, вы все трое.
— Это папа? — послышался с лестницы звонкий голос, и в зал вбежали Мев и Келли, за ними спустилась Бранвин. Киран подхватил бросившуюся к нему Мев и закружил, так что юбки ее взлетели ворохом.
— Ты нашел Белоноску? — спросил Келли.
— Нет, — признался он, ставя дочь на пол. — Похоже, она ушла на какой-нибудь хутор, но мы отыщем ее.
— Если ее не поймают эльфы, — заметила Мев.
— Не надо так говорить, — строго посмотрев на нее, ответил Киран. — Она осталась одна из всего своего народа, и неужто ты заподозришь ее в краже нашей кобылы?
— Только одна? — переспросила Мев, тоже став очень серьезной. — Всего лишь одна?
— Во всем мире. Остальные Вина Ши давно ушли, так давно, что нет человека, который помнил бы это. Осталась лишь она одна, и вы не должны дурно отзываться о ней.
— Да. Но почему они ушли? — спросила Мев.
— Т-с-с, — оборвала ее Бранвин. — Т-с-с, и не смей задавать таких вопросов. Оставь в покое своего отца. Неужто ты не видишь, что он устал и хочет отдохнуть? Не будь такой бессердечной.
Мев поникла, и взгляд ее стал печален. «Прости меня», — молил ее взор и больше никаких вопросов ей не хотелось задавать.
— Идите сюда, — пригласил он детей, отодвигая в сторону скамью, — посидите с нами и разделите с нами хлеб.
И детские лица просияли — быть приглашенными в такую взрослую компанию, где были Барк и Ризи, и Донал, и сам отец. Они залезли на скамейки, сияющие чистотой и свежестью, а от мужчин все еще пахло лошадьми, хоть они и вымылись в корыте. И Бранвин, благоухая травами и лилиями, тоже заняла свое место за столом, сложив свои прекрасные руки перед собой.
— Все нашлись кроме одной? — спросила она.
— Да, госпожа, — ответил Барк. Вошла Мурна и занялась нарезанием хлеба: взяв нож у Ризи, она порезала хлеб и сыр, а Донал разлил эль.
— И немного для Мев и Келли, — сказал Киран. — Но помни — лишь немного. Я думаю, мы сделали все, что могли, а репу все равно надо было проредить. И все же, скорее всего, виновница этого — Непоседа.
— Но она никогда прежде не направлялась в ту сторону, — заметил Донал.
— Придется поставить эту кобылу в конюшню, — продолжил Киран. — Я не намерен кормить ее репой, — и вдруг он неожиданно заметил, что все были удивительно покорны ему, и Бранвин ни слова не сказала об эле, и глаза ее лучились, и она была счастлива, как и дети. И, набив рот хлебом и сыром, он довольно вздохнул — мир снова вошел в свои берега, даже если выяснится, что кобылу украли волшебные твари.
Но потом он снова вспомнил о своем сне, как они сидели за столом в Донне, и ощутил печаль, исходящую из камня.
— У нас появился ягненок, — сказал Келли. — Овца принесла ягненка.
— Овца, — повторил он. — Ну что ж, хорошо.
— И мы пропололи сорняки, — сказала Мев, показывая свои покрасневшие руки.
— Тихо, — снова прервала ее Бранвин, — воинам твоего отца такие мелочи ни к чему.
— Но как бы то ни было, дело ведь сделано хорошо, — улыбнулся Киран, и дочь ответила ему слабой улыбкой. — Вам сопутствовала большая удача, чем нам — он жевал свой хлеб, и мужчины, проработавшие все утро, тоже с волчьим аппетитом набросились на еду. — Может, нам объехать все изгороди?
— Да, — откликнулся Барк. — Я скажу Шону, чтобы он отрядил на это мальчиков.
— Я сам это сделаю. Твое дело — оружейная. Я решил… — повернулся он к Бранвин с заговорщицким видом, — перенести туда счетные книги.
Сегодня Бранвин ни с чем не станет спорить, хотя в этом зале всю ее жизнь хранились оружие и доспехи.
— Хорошо, — тихо ответила она и больше не промолвила ни слова.
— Нам можно помочь? — спросил Келли.
— Только не в этой нарядной одежде.
— Мы снова переоденемся, — сказал Келли.
— По-моему, вы можете найти чем заняться, не мешаясь у взрослых под ногами, — промолвила Бранвин. — Я уверена, что смогу найти вам дело.
— Да, — горестно согласилась Мев, сложив руки.
— Вы можете попросить на кухне, чтобы прислали мальчиков, — заметил Киран. — Там надо будет снять паутину.
— Да, — откликнулся Келли.
Так шел их разговор, и в оружейной началась уборка и беготня с водой. И Кер Велл пропитал запах мокрого камня и уксуса, и соснового дыма, так что, казалось, весь замок стронулся с места.
И Бранвин ходила, распоряжаясь, туда и сюда с озабоченным видом, и выбившиеся пряди из кос вились у нее на висках от обилия влаги.
И Киран гулял вдоль стены, обретя покой в этой неразберихе, словно ему только того и надо было, чтобы все встало с ног на голову. Он ничего не менял со времен Кервалена, но ради своего спокойствия должен был изменить.
«Они должны потерпеть, смириться со мной», — подумал он и тут же вспомнил, что его странная просьба ни у кого и не вызвала вопросов — нет, даже у Барка.
А все они знали, что значило железо для волшебного мира. Они знали. И все же безмолвно пошли на эту перемену ради него.
Но в это время от Гера вернулся мальчик и сообщил, что Белоноски там не было и что фермер будет посматривать, не появится ли она. Вид у юноши был подавленный и несчастный.
— Ну, может, она испугалась и не сразу выйдет на хутора, — предположил Киран, — зато теперь всякий будет знать, откуда она. — Он чувствовал, что ему надо утешить юношу, который был сам не свой от горя, ибо именно он работал с лошадьми.
— Она никогда не убегала, — ответил тот, словно Киран усомнился в нраве лошади.
— Она еще может вернуться домой, — обнадежил его Киран и отослал прочь, больше переживая за мальчика, чем из-за кобылы: у него было довольно лошадей, и ничто не могло омрачить его в этот день, когда он усмирил зло, охватившее его, и вновь восстановил мир в доме.
Он проводил взглядом мальчика, который повел свою лошадь в конюшню, поднялся наверх — в тепло и свет свежевымытой комнаты, в которой отныне не будет железа, а лишь расчетные книги. В ней витал еще запах влаги и сожженной сосны.
Он направился дальше, в зал, где его ожидала Бранвин, и мирно сел за ужин вместе с детьми, Барком и
