— Нет, — сказала она, — я никогда не брошу ей вызов.
— Да, пока рядом я, — ответил он. — Она чувствует приближение смерти, иначе она не назвала бы тебя своей избранницей. И кроме того, кел'ен должен охранять ее гробницу…
— Это будешь не ты. Эддан, Сайрен… они будут просить этой чести. Но не ты.
— Может быть, сейчас, когда на Кесрит прибывают земляне, об этом говорить бессмысленно… Я начал думать о будущем, а это против законов моей касты. О будущем должна думать ты. Я далек от того, чтобы предугадать будущее. Я могу говорить только о том, что происходит сейчас.
— Она еще не готова оставить Дом, Ньюн. Я молода. Мой опыт — ничто по сравнению с опытом Интель. Другие Матери не вызывают ее на поединок только потому, что убить ее — это значит ограбить Народ. Ты даже не можешь представить, чего лишится Народ с ее смертью. Это будет… я даже не знаю как это назвать. Если я буду преемницей, я знаю, что придут другие Матери на Кесрит и вызовут меня на поединок. Тогда мне придется умереть. Я хочу, чтобы она жила, но она умирает.
Ньюн почувствовал, что дрожит, хотя ему следовало бы успокоить девушку. Мелеин говорила то, чего ему слушать не следовало. Он понял, что девушка сказала всю правду и тем самым лишила его надежды и покоя. Он всегда знал, что Мелеин переживет его.
— Мы очень несчастны, — сказала она, — потому что родились последними в Народе: и не только на Кесрит, Ньюн, а во всем Народе. У нас нет выбора. Как бы мне хотелось, чтобы все было по другому!
Ее слова точно громом поразили Ньюна. Он смотрел на нее, забыв о холодном ветре. — Во всем Народе?
— Эдуны пали, — сказала она, — и дети умерли; и кел'е'ены заняты войной и ничем больше. Я не должна была говорить, — добавила она, — но из нашего поколения почти никого не осталось. Эти старики… не могут иметь детей. Уже слишком поздно.
Она пыталась как-то успокоить его. А он успокаивал себя тем, что их судьба определена.
— Но тогда, — сказал он, — тогда Интель не оставит тебя. Ты получишь то, что имела она. И я буду служить тебе так, как служил бы ей. Если тебя вызовут, Мелеин, я сумею защитить тебя. Меня девять лет учили сражаться, и я много достиг.
Она молчала. Потом поднялась.
— Идем, — сказала она. — Вернемся в эдун. Я замерзла.
Мелеин молчала, пока они спускались с камня на тропу. В ее глазах стояли слезы. В свете звезд Ньюн заметил это, скинул свою вуаль и предложил ей. Глубокая нежность была в его жесте.
— Нет, — с вызовом сказала она. Он кивнул и, забросив мэз на плечо, продолжал идти. — Ты прав, — наконец заговорила она. — Я не для того буду преемницей госпожи, чтобы меня убили. Если мне бросят вызов, я убью любого, чтобы остаться госпожой.
— Это большая честь для тебя.
Мелеин глубоко вздохнула.
— Какая честь? Придти в незнакомый эдун, к незнакомым келам и убить какую-то женщину, которая не сделала мне ничего плохого? Мне не нужна такая честь.
— Но Интель даст тебе необходимое оружие. Она оставит тебе могущество. Она мечтала об этом и многие годы готовилась к этому.
Мелеин взглянула на него, и ее сумрачное лицо прояснилось, стало спокойным.
— Я думаю, — сказала она, — ты не слишком ошибаешься, когда говоришь, что она держала тебя здесь потому, что не доверяла мне. Она доверяет только тебе.
Ньюн вздрогнул, услышав горечь в ее голосе. Он всегда подозревал это, и теперь, услышав подтверждение, почувствовал, как тени, разделявшие его, госпожу и башню Сенов, исчезли. Он вспомнил, что Мелеин каждый вечер готовила питье для госпожи. Снотворное. И госпожа выпивала его, ни о чем не спрашивая. Он подумал о том, какие жуткие кошмары проносились в ее затуманенном наркотиком мозгу. Интель, вероятно, предвидела свою смерть и потому не доверяла своей преемнице.
Интель хотела оставить Мелеин одну и отослала Медая, сохранив и приблизив к себе брата девушки. Гробницу Интель должен защищать кел'ен: обычно это был Муж, но не сын. Но одно дело, если бы она умерла своей смертью, и другое — от руки Мелеин.
Вызвав Интель, Мелеин пришлось бы вызвать на поединок его. Интель. Он должен был бы умереть до того, как умрет Интель, но для этого Мелеин следовало найти кел'ена, который согласился бы выступить на ее стороне, а желающих было не найти.
Интель поступила разумно, убрав Медая.
Однако Мелеин была неспособна на то, в чем подозревала ее госпожа. Ньюн был уверен в этом. Законы новой касты, учеба и долгое затворничество не могли бы настолько изменить характер девушки.
«Я хочу, чтобы она жила. Я очень этого хочу», — говорила Мелеин.
— Долго ли она проживет? — спросил он наконец. — Или она запретила тебе говорить?
— Меньше, чем ты думаешь, — ответила Мелеин.
— Да, — сказал он, — я знаю.
Они вернулись в эдун. Она шла впереди. Ньюн взглянул на дуса, который повернул к нему голову. Тем временем девушка исчезла в тени, скрывавшей лестницу, которая вела в ее башню.
Она не оглянулась.
Ньюн пошел в башню госпожи, чтобы исполнить возложенный на него долг.
11
На Кесрит было тихо. После безумной суматохи, двухдневного хаоса в порту, с планеты взлетел последний корабль, увозящий грузы и регулов. Он полетел на орбитальную станцию, где все будет перегружено на звездолет, который увезет с планеты последние напоминания о существовавшей здесь некогда колонии регулов. Теперь оставалось только привести все в порядок. Под зловещим красным солнцем Кесрит высилась одинокая громада «Хазана». Незначительный ремонт — и он будет полностью готов к взлету. Команда не покидала корабль. «Хазан» увезет последних регулов на Нураг, родную планету регулов, где их ждут цивилизация и безопасность.
Раз десять на дню бай Хулаг, работающий в своем кабинете в Номе, выглядывал в окно, беспокоясь о состоянии «Хазана». Это был корабль достаточно мощный, приспособленный для войны, и в то же время он выглядел чересчур хрупким. Хулаг долго колебался, прежде чем совершить посадку на Кесрит, а когда разразилась буря, ругал себя за то, что решился на посадку. А потом один чокнутый пилот решил улететь от бури и при взлете едва не разбил корабль, что поставило под угрозу всю миссию. Каждый раз, вспоминая об этом, Хулаг разражался потоками ругани. Но, к счастью, повреждения оказались незначительными: пострадал только грузовой шлюз. Да, «Хазану» повезло. На нем можно было совершить долгое путешествие домой. Хулаг рискнул очень многим, чтобы занять этот пост, сместив старых Грурана и Солгах Хольн-ни. Его возраст и образование позволили ему занять этот пост, и род Алань занял наконец то положение, которого был достоин.
Хулаг знал, что если хочешь выиграть, надо рисковать. Следовало показать себя незаурядной личностью здесь, чтобы дома приобрести влияние и вес.
Для этого ему нужно было извлечь максимальную пользу на Кесрит после того, как его потеряли Груран Хольн-ни и Солгах Хольн-ни. Он с отвращением подумал об этой весьма плодовитой женщине, которая правила зоной Кесрит до и после войны. Сейчас Солгах в полном смятении летела домой на Нураг; она была лишена власти, ее молодые помощники или оставались на Кесрит, или были убиты, или рассеяны по отдаленным колониям. Род Хольнов был полностью рассеян. Если ей повезет и она сохранит некоторое влияние, ее помощники смогут избежать казни.
Хулаг с удовольствием вспомнил, как Солгах была ошарашена внезапным прибытием «Хазана», как она ругалась, злилась, пока он не показал ей приказ сдать полномочия, а самой срочно возвращаться домой.
Теперь Хулаг заканчивал эвакуацию регулов, начатую Солгах. Он пытался спасти все, что можно, из того богатства, что нажил тут род Хольнов, и в особенности Груран, торговавший с Элагом. От Хулага требовалось подготовить все к прибытию землян на Кесрит, эвакуировать все ценности и всех регулов, насколько возможно. Сделать так, чтобы земляне получили минимальную пользу от этой планеты, которую выиграли во время войны.
На родине Хулаг не имел дела с землянами, но, заняв этот пост несколько раз встречался с ними и даже
