— Напомни келам условия договора, который обязывает нас служить регулам.
Сатель склонил голову, затем поднял ее снова.
— Договор между Хольнами и мри, который заставляет мри служить регулам, так говорит о сроках службы: «До тех пор, пока регулы и мри не окажутся вместе на планете, где расположен эдун Народа… или до тех пор, пока мри одни остаются на планете, которую оставили регулы, но на которой находится эдун Народа…» В этом случае мри прекращают свою службу у регулов. И я скажу, госпожа, что если следовать договору, то регулы уже нарушили его условия.
— Да, — сказала госпожа. — Я тоже так думаю. Мы заключили договор с Хольнами. Род Хольнов знал, как обращаться с нами, но этот бай Хулаг прибыл аж с самого Нурага, и он совсем не знает Народа. Он совершил ошибку, не подумав о нашей эвакуации заранее.
— Хольны знали нас лучше, чем он, — сказал Сатель.
— Но они не сообщили своему преемнику то, что ему непременно следовало знать о нас. — Старая Солгах промолчала. — А может, Хулаг поленился просмотреть записи. Регулы плохие воины, но они умеют мстить по-своему.
И Интель улыбнулась. В этой улыбке было удовлетворение.
— Будет ли дозволено келу, — спросил Эддан, — задать вопрос?
— Спрашивай.
— Ты думаешь, что Солгах специально утаила от Хулага информацию о нас?
— Да, я думаю, что такова месть рода Хольнов, так они удовлетворили свою гордость. Бай Хулаг потерял мри. Я в этом уверена, — сказала она твердо. — Медай был последним из моих детей, кто погиб, служа регулам. И теперь… теперь, кел'ейны, не думайте, что мри будут сражаться против мри. Нет. Такого больше не будет.
Волна разочарования прокатилась среди Келов.
— Будет ли дозволено келу… — снова начал Эддан.
— Нет, — сказала госпожа. — Кел не может спросить. Но я скажу все, что вам нужно знать. Мри осталось слишком мало. Было время, когда междоусобные войны служили Народу, но это время прошло, кел'ейны. Я скажу вам то, о чем вы не можете спросить: на корабле «Аханал» находятся остатки нашего Народа; и мы последние. Больше никого нет.
Словно холодный ветер пробежал но комнате. Никто не шевельнулся. Ньюн стиснул руки между колен, пытаясь осознать сказанное Матерью, лелея слабую надежду, что это всего лишь аллегория — ведь Мать часто говорила загадками; но в данном случае это была правда.
— На Элаге, — голос Интель звенел, — регулы удрали, спасая свое потомство и добро, и бросив всех кел'ейнов, которые служили им. Затем регулы собрали кел'ейнов из эдунов Млассула и Селета и погубили их всех. Но это не имеет никакого значения для нового бая Хулага, для нового хозяина, присланного с Нурага.
Послышался неожиданный звук — хлопок в ладоши. Это всегда сдержанный Эддан не выдержал и выругался.
— Госпожа, — спросил он, — будет ли дозволено келу задать вопрос?
— Нечего спрашивать, Эддан, — оказала Интель. — Случилось так, что погибли 10000 мри и много кораблей, числа которых я не знаю. Все корабли принадлежали регулам, но на них не было ни одного регула, потому что регулы боятся воевать. Они убили 10000 мри. И я проклинаю тех Матерей, которые послали своих сыновей на гибель.
Пот тек по лицу Интель. Кожа ее стала бледной. Воздух с хрипом вырывался изо рта. Никогда ласковая Мать не ругала никого, но теперь она ругалась так, что кровь стыла в жилах кел'ейнов. Ньюн почти не дышал, мускулы его напряглись до предела, руки дрожали. Он стиснул их крепче, чтобы остальные не заметили его слабости. Но сейчас никто не думал об этом, сердца всех сжимали печаль и тревога. Жуткая тишина стояла в комнате.
— Матушка, — взмолился Сатель. — Достаточно, хватит.
— Келы, — сказала она, — хотят задавать вопросы. Они имеют право получить ответы. — Она помолчала, переводя дыхание, словно собираясь сказать что-то очень важное. — Кел'ейны, — сказала она. — Спойте мне Шон'джир.
Среди кел'ейнов пробежала волна беспокойства, почти паники.
«Она умирает, — была первая мысль Ньюна. — О боги, как все ужасно!» — И он не мог произнести ни слова из тех, что она ждала от них.
— Дети мои, — обратилась госпожа к своим Мужьям, — исполните для меня Песнь Преходящего.
Все посмотрели на Эддана, который склонил голову в знак согласия и негромко запел. Немного погодя к нему присоединился Ньюн, не совсем уверенный в том, что они делают то, что нужно.
Во Мраке начало
Во Мраке конец,
А меж ними Солнце,
Но затем придет Мрак.
И в Мраке том
Конец каждого.
Из Мрака во Мрак
Путь каждого.
Из Мрака во Мрак
Наш путь.
И после Мрака
О братья, о сестры,
Придем мы домой.
Интель слушала с закрытыми глазами. Когда песня закончилась, наступила полная тишина. Затем глаза госпожи открылись, она посмотрела на всех так, словно вернулась откуда-то издалека.
— Я расскажу вам то, — сказала она, — о чем когда-то давно знали кел'ейны, но после забыли об этом. Я просто напомню. Кесрит — лишь одна из многих планет, и Арайн — всего лишь одно из множества солнц, и конец мри совсем близко. В истории Народа, кел'ейны, было много подобных Мраков, и регулы дали нам лишь последний из наших многих Домов. И поэтому мы сегодня исполняем Шон'джир. Этот обряд мы исполняем в начале каждой жизни Народа и в конце каждой жизни, в начале нового периода и в конце его. И пока другая госпожа не расскажет этого детям твоих детей, Ньюн, забудь это; остальные келы могут помнить.
— Мать, — сказал Ньюн, протянув к ней руку, — ты говоришь о смене Дома?
Она была его Матерью и, задав вопрос, Ньюн понял, что грубо нарушил этикет. Он замер с бьющимся сердцем, ожидая суровой отповеди, но Мать лишь спросила Эддана, есть ли у келов какие-либо вопросы.
Но все же она ответила ему:
— Ньюн, я скажу тебе правду. Регулы считают себя старыми, но Народ старше. Те 2000 лет, о которых вы знаете, это только малая часть. Мы кочевники. Я сказала, что Келы не будут больше воевать, что у них будут другие дела. Последние из моих сыновей — Келы Мрака — будут совсем иными, чем Келы Перехода. У последних из моих дочерей, Матерей Мрака, будут другие обязанности, о которых я вам не скажу.
Все Келы — внимательные, удивленные, испуганные — слушали госпожу.
Ньюн взглянул на своих братьев и увидел их изумление, неуверенность, посмотрел на Мелеин и заметил на лице девушки бледность и растерянность. Быстро накинув вуаль, она отвернулась от всех. Ньюн внезапно почувствовал себя одиноким, хотя вокруг были его братья. Он опустил голову и сидел так, пока не услышал голос Эддана, который просил разрешения задать вопрос, и отказ госпожи.
— Сен спрашивает… — послышался голос Сателя, задавший вопрос, на который она не могла не ответить. — Госпожа, мы не можем строить планы, не спрашивая ничьи советов.
— Это вопрос, сен? — сухо спросила госпожа. И в наступившей тишине столкнулись две непреклонные воли. Ньюн переводил взгляд с одного лица на другое, пытаясь решить, кто же распоряжается его жизнью.
— Это вопрос, — сказал Сатель.
