голоде, не о физическом. Совет бывалого путешественника: забудьте на время поездки о диетах и ограничениях совсем, с первой же минуты, когда вы переступили порог duty free, до встречи с родственниками в аэропорту. В промежутке наслаждайтесь всем, пробуйте все, что приглянется или будет ласкать слух названием (а таких вещей будет много).
Вы должны получить полное впечатление о стране, а его дает и кухня. И, в конце концов, это одно из наслаждений жизни — наслаждайтесь!
Тягомотина тренажеров и слизкая тоска овсянки, разбавленной обезжиренным кефиром, от вас никуда не денется дома и верным спутником будет вас поджидать после всех европейских кутежей. Оставьте этот гастрономический мазохизм марту (разумеется, после 8-го), такая уж у этого месяца судьба. А пока!.. Поверьте, дома, давясь чем-то дико-полезно-безвкусным, вы не простите себе, что не взяли тот третий экзотический десерт с таким недешевым названием. Так возьмите его! Может быть, он есть только в этом городе и в этом месте. А вдруг вы никогда здесь больше не будете?
А еще лучше — дома немного подготовьтесь к поездке, пооттягивайте эту резиночку, чтобы со свистом отпустить ее в первом же ресторане первого же города, попавшегося вам на пути. Жизнь на контрастах, почувствуйте ее вкус! Успехов! Чтобы было что вспомнить!
Вы поднимаетесь по скрипучим старинным лестницам, открываете дверь в царство кукол, и его обитатели приветствуют вас. Всего четыре зала. В витринах сидят куклы прошлого столетия. Какие они разные, непохожие на современных, сделанные по другим канонам красоты! Они очень индивидуальны, эти маленькие и большие девочки и мальчики, и каждая (каждый) из них личность. У них очень одухотворенные лица: задумчивые и веселые, грустные и радостные. Такие разные глаза... Да, глазам уделено очень большое внимание. Кажется, у современных красавиц не так.
Зеркала души большие, в них много тайн, они много видели. Есть куклы-подарки из разных стран: девочки-японки, девочки-негритянки, девочки-китаянки в национальных костюмах. Лиля медленно переходит от одной витрины к другой.
В одном зале ее поразили портреты детей конца девятнадцатого — начала двадцатого веков на стене под стеклом. Их лица. Честное слово, сейчас в лицах нет такой духовности. А что есть?
Некоторые куклы сидели в игрушечных домиках за игрушечными столиками, пили чай из игрушечных чашек — «как будто бы». Они тоже играли так с Мариной в детстве, и обе любили кукол. Мир детства. Игры во взрослых: «чаепитие», «школа», «у врача». Здесь были и плюшевые мишки, и солдатики. Но куклы- девочки — подобия людей — здесь правили балом, создавали красоту. Ведь они так красивы, эти маленькие волшебницы.
Лиля вышла из музея. Она остановилась у окна в парадной. Сколько лет этому дому? По-видимому, много. Окошко выходило во двор, был виден угол церкви. Очень тихо. Последние сумерки этого года. Она стоит у окна.
Когда-то. Дома. Она стояла у окна своей спальни и наблюдала, как догорает день. Какой-то непонятный, самый обычный для всех (не для нее!) вторник. Уже и не понедельник, нет, но до выходных еще далеко. И вдруг такое счастье — посреди недели обрушившееся на нее, нежданное, и оттого еще более потрясающее. Она ждала Его из душа. Сама еще разгоряченная водой и предвкушением счастья близости с ним, без ничего она стояла у окна, где, в общем-то, так часто стояла одна... А теперь... вопрос времени... вопрос нескольких минут... Она подошла к проигрывателю и поставила их любимый диск. Мелодии, которые «сладко тревожат», наполняли душу и тело томлением. Она засмотрелась, как зажигаются огоньки в доме напротив, из-за музыки не услышала, как он подошел и тихо обнял ее сзади. Не многое в ее жизни было лучше этого, а в ее жизни было многое... Тихая нежность его прикосновения... Его машина лишь под утро отъехала от ее дома.
Вы были когда-нибудь так счастливы во вторник?
Лиля свернула в небольшой переулок, где согласно путеводителю находилась венская православная церковь. Вот и она родными куполами заспешила ей навстречу. Лиля вошла. Вечерняя служба. Тихо поставила свечку, немного постояла. Рядом шепотом переговаривались по-русски две женщины. Сердце заныло, она вышла. На этой же улочке располагался один из самых древних в Вене ресторанчиков, на стенах которого расписались Моцарт и Бетховен. Лиля зашла посмотреть. Полюбовавшись на росписи великих, поднялась наверх.
Теперь уж действительно пора. Надо привести себя в порядок. Зазвонил мобильный. Гердт спрашивал, как она провела день. Они ведь расстались утром в музее. Она рассказала.
— Ты уже нашла себе новогодний подарок?
Лиля улыбнулась:
— В общем, да.
Они встретились у магазина Swarovski. Она ощутила себя женщиной. Выбор был, как всегда, изысканным. Он помог ей застегнуть красивое украшение. Они шли к «Империалу». Уже совсем стемнело. Скоро начнется праздник. Здесь начинают отмечать раньше, чем у нас, часов в 8, а к часу расходятся. Это у нас широко гуляют всю ночь.
Начал падать легкий снег. И Лиля, забеспокоившись о прическе, заспешила к отелю. Они застали потрясающее зрелище. В этот волшебный вечер на празднование Нового года к отелю «Империал» съезжались кареты.
Она надела золотое платье и подняла волосы наверх. По традиции сделала в дневнике запись уходящего года, сама себе пожелав... впрочем, вы приблизительно знаете, чего. И еще я бы добавила мудрости. Ума и характера ей достает. Она писала желания на маленьких листочках, как в детстве. По традиции их нужно было воткнуть между игрушек на елке. Елки в номере не было, она приспособила их к своему букету в вазе на столе.
Звонки на Украину. Пожелания нового, обязательно нового, счастья. Мамин голос в трубке. «Я уже не могу дождаться. Встречать будем все, я уже договорилась с девочками». Марина. Оля. «Что тебе приготовить? Чего тебе хотелось бы больше всего? Увидеть нас? А из еды? Да, и тебе: счастья, счастья. Любви! Хочешь той, пусть будет та, пусть будет так, как ты хочешь. Только скорее приезжай. Мы тут страшно соскучились».
Лилю переполняли эмоции. Как я хочу к ним! И уже скоро!
Нет, ему звонить еще рано. Она позвонит позже. Ей надо более остро чувствующее состояние. Сейчас оно расслабленно родное. Надо плеснуть немного чужого праздника, роскоши декораций, звона бокалов, еще немного немецкой речи человека напротив. И она будет готова. Звонить. Ему.
Она спускается вниз. Три красивых зала отеля отданы под праздник. В каждом из них живая музыка. На входе в парике и расшитом камзоле их приветствует Моцарт. Их усаживают. Каждый столик необыкновенно красиво украшен, все работает на создание атмосферы праздника.
Гердт поздравляет ее, что-то говорит о своем желании сделать ее счастливой. «Вдова Клико» льется в ее бокал. Лиля смотрит на часы. Стрелка подходит к одиннадцати. Там, дома, уже скоро. Она берет бокал и уходит, поднимается в номер. У Гердта на лице замешательство.
Она набирает номер. Украина занята. Опять. Опять. Она встречает украинский Новый год одна в номере «Империала» с трубкой у уха и бокалом в руке. Связи нет. Тебя, как всегда, нет. Она спускается вниз.
Европейский Новый год. Грохот фейерверка на венских улицах. Они выбегают наружу. Ночное небо взрывается тысячами огней, они сыплются на вас. Она успевает загадать три желания и, сжимая их в душе, ступить в Новый год.
Утро 1 января. Спящая Вена. Красавица устала после новогоднего бала. Лиля улыбается утру первого дня, первому часу этого еще такого новенького года. Она поняла, что завтрак после этой ночи ей, в общем-то, не нужен, и можно сразу отправляться в город.
Stephansdom — собор святого Штефана в сердце Вены, на центральной площади, в пешеходной зоне. С утра в этот день людей здесь почти нет. Она поднимается наверх. Замечательный вид на город, раскинувшийся внизу. Снег подтаивает. Но смотровая площадка между башенками собора продувается всеми ветрами. Здесь холодно стоять. Она у Hofburg-дворца кайзера Франца Иосифа. К счастью, сегодня открыто. Лиля осматривает апартаменты, его и знаменитой жены, императрицы Элизабет, немки, прозванной Сиси, жизнь которой печально оборвалась ударом кинжала итальянского анархиста.
Лиля сделала паузу в старинной кондитерской напротив «Империала». Она задумчиво смотрела, как отъезжают от него дорогие машины. Многие разъезжались по домам после встречи Нового года. «Империал»
