Надо помочь. Взгляд прошел сквозь кожу и устремился к источнику опасности. Сердце совсем вялое. Я не врач и не знаю, каким оно должно быть в рабочем режиме. Я просто понимал, что то, что вижу, неправильно. Сердце походило на багровую устрицу, чуть трепещущую в раковине. Я стал думать о нем, приказывая работать. Давай, запускайся, соберись!
От напряжения у меня выступил на лбу пот, пальцы, впившиеся в подлокотник, побелели.
И мамино сердце послушалось и зашевелилось. Активнее. Еще активнее. Его цвет менялся...
Облако тревоги стало рассеиваться.
Дочь наконец дозвонилась до «скорой» и принялась объяснять, как доехать.
В эту секунду мама подошла к ней, положила руку на плечо и сказала:
– Все в порядке, отпустило, слава Богу.
Я услышал, как мама думает обо мне. Мама, не волнуйся, все хорошо, я сейчас позвоню.
Сорвал повязку с глаз, выпрямился в кресле, вытащил одну из многих теперь кредиток и высвободил из гнезда платный телефон, провел в слоте карточкой и набрал номер.
– Алло, мама, не волнуйся, у тебя все хорошо. Я посмотрел, сердце теперь в норме и с остальными органами проблем не будет.
– Сынок, откуда ты узнал? Я уж боялась, что никогда не увижу тебя!
– Все будет хорошо, я всегда с тобой, не мог позвонить, суматоха... Сейчас лечу над Атлантикой в Рим, рядом Билл Гейтс, передает тебе привет, а спешим мы на аудиенцию к Папе Римскому.
– Звучит как сказка... Но я же знаю, ты мне всегда говоришь правду. Биллу Гейтсу тоже передавай привет.
– Мам, Билл хочет тебе сказать пару слов, он хорошо говорит по-русски.
Я протянул трубку Биллу, который все это время с тревогой наблюдал за мной и только в последнюю минуту расслабился, увидев, что болезнь удалось побороть.
Он взял трубку и, прикрыв микрофон, спросил меня, как зовут маму.
– Инна.
– Здравствуйте, Инна! Это Билл, хотел вас поблагодарить за прекрасного сына. Мы хоть и недавно познакомились с ним лично, но я о нем был наслышан. А то, что увидел, превзошло мои ожидания. Мы очень подружились и работаем сейчас над важным проектом.
– Спасибо вам, Билл, за теплые слова. Очень приятно. Мне нравится то, что вы делаете. Я, конечно, в этом не очень разбираюсь, но Владимир всегда очень высоко о вас отзывается.
Билл протянул трубку мне:
– У твоей мамы молодой голос. Приятная дама!
– Спасибо, мам, я еще позвоню. Пока не могу сказать, когда вернусь. Надеюсь, скоро. Целую, я теперь твой ангел-хранитель!
– Ты всегда им был! Люблю тебя!
Я был настолько уставшим, что еле вставил телефонную трубку в ее пещерку и в полном изнеможении откинулся в кресле. Не было сил даже поблагодарить Билла, но я думал о нем с братской любовью. В наше время редко встретишь искреннее сострадание.
Чтобы успокоиться, решил сосредоточиться на дыхании и думать лишь о паузе между вдохом и выдохом. Вскорости я успокоился.
Последнее, что я почувствовал перед тем, как заснуть, была любовь к Даниилу. Я был безмерно благодарен за дар исцеления.
Милая стюардесса дотронулась до моего плеча, и я очнулся.
– Прилетели, пора выходить.
Самолет уверенно стоял на земле, в руках у дамы был мой плащ.
– Спасибо.
Мы вышли в здание аэропорта по рукаву. И тут же наткнулись на улыбающегося молодого человека с табличкой, на которой была написана моя фамилия.
– Уважают! Да, хорошо быть знаменитым, ну бывай, если что, звони...
И Виталий, ухмыльнувшись, проследовал в сторону паспортного контроля. Мне было неловко. Я подошел к незнакомцу. Тот смотрел мне за спину. Конечно, подумал я, конспирация конспирацией, а музыку заказывает Билл, ему и все внимание.
– Бон джорно, Билл!
– Бон джорно, Паскуале. Коме стай?
– Ва бене. Не знал, что вы говорите по-итальянски.
– Говорю... Разрешите представить. Мой русский коллега синьор Соловьев, чья фамилия и значится у вас на табличке. Он тоже говорит по-итальянски.
– Господин Соловьев, какая честь! Простите, что не узнал вас сразу!
– Паскуале, какие указания?
– Будьте любезны ваши паспорта и багажные бирки и следуйте за мной!
