Итальянец грациозно лавировал среди пассажиров, растекающихся по стойкам паспортного контроля. Потом он скрылся в одной из боковых дверок. Через мгновение появился, оживленно болтая и помогая себе руками, в сопровождении высокого полнеющего человека в форме пограничника. Видимо, пограничник только что закончил перекус – теперь он боролся с крошками багета, умостившимися в пышных усах.
– Паскуале, что за спешка? Порка мадонна, даже Роналдо, и тот ждал, пока я закончу обед.
– Леонардо, я тебя знаю всю свою жизнь... Ты не меняешься... Роналдо и не знал, что ты обедаешь, а ты и не представлял, что он стоит в очереди. Ты мастер придумывать эффектные объяснения... Да и ну его, этого Роналдо... Он же не играет за твою любимую «Рому»... Вдобавок бразилец... Поделом ему, скуадре адзурре, от него все равно никакого толку... Сейчас я тебя прошу помочь, потому что они мои друзья и они болеют за «Рому». Но смотри, если проваландаешься еще хоть пять минут, то клянусь Божьей Матерью, о которой ты так жутко отзывался, они станут самыми преданными болельщиками «Лацио» и будут рассказывать всем, что разлюбили «Рому» из-за такого лентяя, как ты!
– Прекрати! Мне уже стыдно! Давай их паспорта. Пусть подходят к дипломатической кабинке.
Паскуале призывно замахал руками с такой скоростью, что пылинки затанцевали вокруг него
Паспорт Билла, мой... Через несколько секунд мы покинули зону ответственности Леонардо. А Паскуале уже погрузил наш багаж на тележку и радостно катил ее в сторону зеленого коридора.
В зоне ожидания толпилась бригада майкрософтских бойцов. Я уж подумал, что они сейчас, выстроившись в ряд, исполнят музыкальный фрагмент, известный каждому пользователю окон: «Н-динь!» Но они ограничились широчайшими улыбками.
Билл же ограничился сдержанным приветствием. Он явно думал о другом.
Паскуале указывал нам дорогу. Билл шел очень быстро. Я еле поспевал за ним.
Как только мы вышли из дверей, перед нами остановился «мерседес». Дверцы распахнулись, и мы погрузились в мир немецкой роскоши.
Я не сомневался, что если бы нам пришлось воспользоваться услугами такси, то имя водителя было бы Енох.
– Какой позор... Надеюсь, Даниил всего этого не видел. Устроили демонстрацию! Просил провести все как можно скромнее... – сокрушался Билл.
Я не был в настроении вступать в дискуссию, тем более что понимал и реакцию Билла, и тех ребят, благосостояние семей которых зависело от босса. Они старались как могли.
Я отвернулся к окну и сосредоточился на открывающейся панораме. Маленькие коробочки итальянских фабрик на островках асфальта среди полей и рощиц сменились городским пейзажем.
Рим прекрасен. Его красота открывается сразу, поражая воображение увиденным и осознанием гения, стоящего за каждым изваянием. Многослойный исторический пирог лишен эклектичности. Эти декорации позволяют сегодняшним актерам выйти в тогах или в средневековых камзолах, франкийских мундирах или в современных изысках мужской моды. Конечно, в основном итальянцы носят одежду в соответствии с модой, то увеличивая, то уменьшая ширину лацканов и число пуговиц. Здесь нет буйства, свойственного Милану, авангарду мировой моды, за которым тянутся Париж, Лондон и Нью-Йорк. Рим, если угодно, визирует тенденции, превращая их в востребованность, расцвечивая город добровольными живыми манекенами и оценивая пригодность изыска к повседневной реальности.
Удивительно, Рим полон магазинов мужской моды, а бедные дамы пребывают как бы на обочине. На их нарядах – отпечаток индивидуальности хозяек более выразителен, чем печать модного течения.
Витрины, витрины, статуи, фонтаны, ресторанчики. За каждым изгибом шоссе открывается прекрасная панорама, просчитанная одним из вечных гениев.
Город – сплошная иллюстрация из учебников архитектуры. Воплощенная машина времени. Копни где хочешь, и откроются бесконечные слои исторического пирога, наполненные мельчайшими подробностями быта ушедших поколений.
Однако произвести раскопки непросто. Дело не только в том, что для римлян Город – среда каждодневного обитания. Но и в том, что каждый метр притротуарного пространства всегда занят. Кажется, что прошел град малолитражных машинок: верткие градинки так удобны для маневрирования в уличной тесноте.
Вот и сейчас наш «мерседес» окружен мошкарой мотороллеров, на которых восседают граждане Вечного города, демонстрируя всем своим видом презрение к чужому – временному – богатству. Временному, как все, кроме Рима.
– Владимир, может, поедим перед приемом? Не думаю, что Папа нас накормит.
– В гостинице не хочешь?
– Не вижу смысла. Надоела гостиничная еда. Хочется местного колорита.
– Тут недалеко, у Аппиевых ворот, есть милейший ресторанчик. Хочешь, поедем туда?
Билл опустил стекло, оделяющее от нас водителя, и сказал:
– Заедем в ресторан у Аппиевых ворот, адрес... – и он посмотрел на меня.
Я подсказал:
– Аврора, 10.
Водитель с уважением посмотрел на нас:
– Браво, прекрасный выбор. Я позвоню, зарезервирую столик. Мы будем через пятнадцать минут.
Водитель поднял вверх большой палец. А я и не сомневался, что все будет хорошо.
Глава семнадцатая
Местечко небольшое, но популярное у местной приличной публики и обитателей прилегающих отелей.
