вызывает и отец. Надо сказать, что папа — еще весьма молодой человек и сам до конца не справился со своими детскими страхами. Поэтому, начиная играть как бы в шутку, уже на пятой минуте игры он включается всерьез и чаще всего разбивает чадо в пух и перья. Мальчик реагирует на проигрыш истерикой — закрывается в комнате, рыдает, отказывается говорить. Папа в гневе, кричит на сына, называет его тряпкой и нытиком — налицо типичный домашний скандал и превращение мальчика в явного кандидата в неврастеники.
Как и в большинстве подобных случаев, терапия здесь одинаково нужна как сыну, так и отцу. Роль психотерапевта на себя взяла мама. Дождавшись, когда ребенок успокоится и заснет, а муж настроится на мирный лад, она задала супругу вопрос: в чем он видит свою роль как воспитателя сына? Какие именно качества пытается ему привить, и уверен ли, что выбрал наиболее эффективный способ это сделать? Причем, чтобы не задеть самолюбие мужчины (это еще одна ахиллесова пята, которая появляется у мальчиков, если их детские страхи не прошли со временем, а только спрятались глубже), она не настаивала на ответах, просто попросила мужа подумать об этом.
На следующий день папа предложил сыну матч- реванш. Но в этот раз он старался контролировать себя, не торопил мальчика с очередным ходом и не пытался заманить его в ловушки. Он обращал его внимание на каждую игровую ситуацию и предлагал просчитывать последствия каждого хода. Игра закончилась дружеской ничьей, и с этого момента шахматы стали одинаковым источником радости для обоих мужчин — маленького и большого. А мальчик теперь старается к проигрышам относиться как к временным неудачам. Он знает, что жизнь даст ему еще один шанс, и если он сможет извлечь урок из своего поражения, то в следующий раз у него будет больше шансов победить.
Страх перемен. Сложно сказать, почему мужская психика оказывается гораздо менее устойчивой перед лицом перемен, чем психика женщины. Ведь мы привыкли считать, что мужчины прежде всего — разрушители и строители, в то время как женщине отводится почетная роль «хранительницы очага», отвечающей за стабильность и преемственность традиций. Но последние двадцать лет, когда о стабильности в нашем государстве говорить можно только с большой натяжкой, показали, что мужчины чаще пасуют перед переменами, чем их «лучшие половины».
Возможно, разгадка в том, что цель женщины (как и любой самки) — выжить при любых условиях и обеспечить выживание своего потомства, тогда как мужчине «сохранить лицо» важнее, чем сохранить жизнь. Думается, именно многочисленные условности мужского общества, вопросы престижа, «приличности» того или иного образа действий и усложняют их реакцию на возможные перемены места или обстоятельств.
Вот конкретный пример: одиннадцатилетний мальчик вместе с родителями переехал из одного района города в другой. Родители всегда считали его очень общительным, говорили, что он легко находил общий язык и со сверстниками, и с людьми более зрелого возраста. А тут ребенка как подменили. Он перестал выходить на улицу, забросил занятия в кружке, целыми вечерами начал просиживать у телевизора или у компьютера. Возможно, родители бы списали такие изменения в поведении на проявления переходного возраста, если бы не более тревожные симптомы: мальчик стал раздражительным, начал вскрикивать по ночам, у него развилась плаксивость, которой раньше за ним не замечали.
Надо сказать, папе пришлось немало потрудиться (слава богу, что у отца и ребенка сохранились доверительные отношения), прежде чем он выяснил, что больше всего его сына пугает неопределенность отношений между детьми в новом дворе. На прежнем месте жительства мальчик знал, какое положение он занимает, с кем он должен первый поздороваться, кто подойдет поздороваться к нему. А здесь он в первый же день попал впросак, протянув руку подростку, который сквозь зубы процедил: «Ты что тут, самый крутой, что ли, за руку с тобой здороваться!»
Конечно, с высоты своего взрослого положения мы можем посмеяться над таким незначительным происшествием. А для подростка, который потерял привычное окружение, к тому же еще только вступил в новый период своей жизни, этот эпизод стоил спокойствия и уверенности в себе.
Если продолжать анализировать корни страха перемен, можно выделить и еще одну причину, по которой у мальчиков он встречается гораздо чаще, чем у девочек. Мы уже не однажды упоминали об этом, но многие проблемы закладываются в раннем детстве, когда ребенок впервые сталкивается со страхом потерять маму. Есть наблюдения, доказывающие, что мальчиков реже, чем девочек, укачивают на руках. Их чаще оставляют в кроватке или коляске «проплакаться», с ними меньше сюсюкают и «тетешкаются», больше наказывают. Поэтому свою незащищенность мальчики ощущают острее, чем девочки. В ситуации перемен ощущение незащищенности обостряется, ведь еще неизвестно, с какой опасностью теперь предстоит столкнуться!
Поэтому не стоит кричать на мальчика, проявляющего нервозность накануне поездки на дачу или на морской курорт. Гораздо более эффективным способом утихомирить его станет спокойный разговор. Вы же планируете все необходимые действия во время сборов? Запланируйте и 10-15 минут на общение с сыном. Расскажите ему, куда вы поедете, что он увидит на новом месте, распишите достоинства перемен, объясните, почему они необходимы. Не забудьте предупредить ребенка, как вести себя во время поездки и по прибытии на новое место, особо подчеркнув, что он всегда может обратиться к вам при возникновении любого рода сложностей.
Вы будете удивлены, но в дошкольном и младшем школьном возрасте мальчиков могут пугать такие мелочи, о которых вы и думать не думаете! Например, будет ли ему где сходить в туалет, найдется ли вода, если он сильно захочет пить, где и как ему предстоит устраиваться на ночлег. Если вы заранее обговорите все эти детали, страх перемен проявит себя гораздо слабее.
Страх потерь. «Мужчины — жуткие собственники!» — говорим мы, оправдывая этим и чувство ревности мужчин и их нежелание делиться даже с самыми близкими друзьями личными вещами и многие другие особенности мужского характера. Что ж, здесь женщины оказываются недалеки от истины. Отчасти чувство собственника у мужчин происходит от ощущения своей ответственности за все, что их окружает. А эту ответственность, как мы уже отмечали, мы сами прививаем мальчикам с детства.
Родители часто рассказывают истории, как их малолетние отпрыски устраивают скандал из-за одной исчезнувшей игрушки. «Мы опаздывали в детский сад, но я не могла вытащить сына из квартиры, потому что он никак не мог найти свою любимую машинку, — вспоминает одна мама. —Я перерыла все коробки с игрушками, передвинула кресла и диван, но машинка так и не нашлась. В результате я буквально утащила ребенка из дома, но и в группе он продолжал рыдать почти целый день».
Что это — проявление жадности? Невротическая реакция на детский сад, в которой исчезнувшая игрушка сыграла роль спускового механизма? Или просто необъяснимые детские капризы? Очевидно, и то, и другое, и третье. И все это, вместе взятое, — страх потерь, который подавляющая часть мужчин проносит с раннего детства через всю сознательную жизнь.
Так же как и страх перемен, этот страх уходит корнями в отношения с матерью. Когда мама так или иначе отдаляется, ее роль начинают играть вещи из привычного окружения младенца — любимая бутылочка, соска, плюшевый медведь. Находящиеся рядом, на привычных местах, эти вещи внушают ребенку: «Мы с тобой, ты не один, ты в безопасности». Взрослея, ребенок сам начинает определять предметы, обозначающие границы его личного влияния. Это могут быть игрушки, своя зубная щетка, полотенце, подаренное бабушкой, и много другое. Каждый раз, когда вещь, на которой малыш привык останавливать взгляд, исчезает, он чувствует, как пропадает кусочек его самого, разрушается ощущение целостности и защищенности.
В старшем возрасте на описанный выше страх начинают накладываться и ограничения, прививаемые родителями. «Почему ты растерял конструктор? — вопрошает строгий отец. — Пока не найдешь, новый не куплю!» «Опять дырка на коленях! — сокрушается мама. — Я на одних твоих штанах уже разорилась!» Страх потерь прогрессирует и становится социально обусловленным: «Если я упущу из внимания книгу, шапку или игрушку, — думает ребенок, — я потеряю их, и мне опять достанется!»
Такой страх не имеет никакого отношения к собранности, напротив, занимая все мыслительные способности маленького человечка, он парализует внимательность и память, заставляет его раз за разом перепроверять наличие обозначенных предметов. При этом стоит ребенку переключиться, как он уже не может вспомнить, где оставил игрушку или шапку, — все из-за того, что страх перебивает в нем все остальное.
Как и с подавляющим большинством остальных страхов, с этим может справиться только
