национальными 'островками', 'ответвлениями', 'окружениями', племенными 'заливами', 'проливами', 'каналами' и 'озерами'. Всмотритесь в это племенное смешение и учтите следующие оговорки:
все эти цветовые обозначения условны, ибо никто не мешал грузинам жить в Киеве или Петербурге, армянам — в Бесарабии или Владивостоке, латышам — в Архангельске или же на Кавказе, черкесам — в Эстонии, великороссам — повсюду, и так далее; поэтому все эти краски на карте обозначают не 'исключительную', а только 'преимущественную' племенную заселенность;.
все эти племена за последние сто—двести лет вступали друг с другом в кровное смешение, причем дети от смешанных браков вступали в новые племенные смешения;
учтите еще дар русского духа и русской природы непринудительно и незаметно обрусевать людей иной крови, что и передается в южнорусской поговорке: 'Папа — турок, мама — грек, а я — русский человек';
распространите этот процесс на всю русскую территорию — от Аракса до Варангерской губы и от Петербурга до Якутска, и вы поймете, почему провалилась большевистская попытка показным образом размежевать Россию на национальные 'республики'.
Большевикам не удалось отвести каждому племени его особую территорию потому, что все племена России разбросаны и рассеяны, кровно смешаны и географически перемешаны друг с другом.
Политически обособляясь, каждое племя претендует, конечно, на течение 'своих' рек и каналов, на плодородную почву, на подземные богатства, на удобные пастбища, на выгодные торговые пути и на стратегические оборонительные границы, не говоря уже о главном 'массиве' своего племени, как бы малочислен бы ни был этот 'массив'. И вот если мы отвлечемся от малых и рассеянных племен как-то: вотяки, пермяки, зыряне, вогулы, остяки, черемисы, мордва, талышинцы, крызцы, долгане, чуванцы, алеуты, лаки, табасаранцы, удины и другие, и взглянем только в национальную гущу Кавказа и Средней Азии, то мы увидим следующее.
Расселение более крупных и значительных племен в России таково, что каждое отдельное 'государствице' должно было отдать свои 'меньшинства' соседям и включить в свой состав обильные чужие 'меньшинства'. Так обстояло в начале революции в Средней Азии с узбеками, таджиками, киргиз-кайсаками и туркменами: здесь попытки политического размежевания вызывали только ожесточенное соперничество, ненависть и неповиновение. Так же обстояло и на Кавказе. Застарелая национальная вражда между азербайджанскими татарами и армянами требовала строгого территориального раздела, а этот раздел оказался совершенно неосуществимым: обнаружились больные территориальные узлы со смешанным населением, и только присутствие советских войск предотвращало взаимную резню. Подобные же больные узлы образовались при размежевании Грузии и Армении уже в силу одного того, что в Тифлисе, главном городе Грузии, армяне составляли почти половину населения, и притом наиболее зажиточную половину.
Понятно, что большевики, желавшие под видом 'национальной самостоятельности' изолировать, денационализировать и интернационализировать российские племена, разрешали все эти задачи диктаториальным произволом, за которым скрывались партийно-марксистские соображения, и силою красноармейского оружия.
Так национально-территориальное размежевание народов было делом искони безнадежным.
III. а) Ко всему сказанному надо добавить, что целый ряд российских племен живет доныне в состоянии духовной и государственно-политической малокультурности: среди них есть такие, что пребывают религиозно в самом примитивном шаманстве; вся 'культура' сводится у многих к культурным ремеслам; кочевничество еще не изжито; не имея ни естественных границ своей территории, ни главных городов, ни своих письменных знаков, ни своей средней и высшей школы, ни своей национальной интеллигенции, ни национального самосознания, они (как это было известно русскому императорскому правительству и как это подтвердилось при большевиках) не способны к самой элементарной политической жизни, не говоря уже о разрешении сложных задач судопроизводства, народного представительства, техники, дипломатии и стратегии. В руках большевиков они оказались политическими 'куклами', надетыми на 'пальцы' большевистской диктатуры: двигались эти пальцы — и несчастные куклы шевелились, кланялись, покорно разводили руками и лепетали партийно-марксистские пошлости. Демагогия и обман, экспроприация и террор, разрушение религии и быта выдавались за 'национальный расцвет' российских меньшинств, а на Западе находились группы и продажные корреспонденты, которые воспевали это 'освобождение народов'.
Неизбежен вопрос: после отчленения этих племен от России кто завладеет ими? Какая иностранная держава будет разыгрывать их и тянуть из них жизненные соки?..
б) С тех пор протекли десятилетия большевистского произвола, голода и террора. С тех пор пронесся ураган второй войны и была проведена послевоенная 'национальная чистка'. Вот уже 33 года, как большевики убивают или вымаривают голодом непокорные слои населения и перебрасывают людей всех российских племен и наций массами в концлагеря, в новые города и на фабрики. Вторая мировая война сдвинула с места всю западную половину Европейской России, уводя одних (украинцев, немецких колонистов, евреев) на восток к Уралу и за Урал, а других — на запад, в качестве племенных 'остарбейтеров', или беженцев (в том числе добровольно ушли в Германию целою массою калмыки). Немцы заняли тогда русскую территорию с населением около 85 миллионов человек, массами расстреливали заложников и истребили около миллиона евреев. Этот режим расстрелов и передвижений продолжался затем при большевиках, после обратного занятия ими отвоеванных у них территорий. Потом начались расправы с национальными меньшинствами: надо считать почти погубленными немцев-колонистов, крымских татар, карачаев, чеченцев, ингушей; а ныне расправа продолжается в Эстонии, Латвии и Литве. Представители УНРА исчислили погибших жителей Белоруссии в 2,2 миллиона, а на Украине в 7—9 миллионов. Помимо этого, нам достоверно известно, что выбывающее население Украины, Белоруссии и Прибалтики пополняется населением из центральных губерний с иными национальными традициями и тяготениями.
Все это означает, что процесс вымирания, национальной перетасовки и племенного смещения достиг в России за время революции небывалых размеров. Целые племена исчезли совсем или сведены к ничтожеству; целые губернии и области очнутся после революции с новым составом населения; целые уезды окажутся запустевшими. Прежние планы и расчеты господ расчленителей окажутся беспочвенными и несостоятельными. Если же советская революция закончится третьей мировой войной, то в племенном и территориальном составе русского населения произойдут такие изменения, после которых сама идея национально-политического расчленения России может оказаться совершенно нежизненной химерой, планом не только изменческим, но просто глупым и неосуществимым.
в) И тем не менее мы должны быть готовы к тому, что расчленители России попытаются провести свой враждебный и нелепый опыт даже и в послебольшевистском хаосе, обманно выдавая его за высшее торжество 'свободы', 'демократии' и 'федерализма', — российским народам и племенам на погибель; авантюристам, жаждущим политической карьеры, — на 'процветание'; врагам России —на торжество. Мы должны быть готовы к этому, во-первых, потому, что германская пропаганда вложила слишком много денег и усилий в украинский (а может быть, и не только в украинский) сепаратизм; во-вторых, потому, что психоз мнимой 'демократии' и мнимого 'федерализма' охватывает широкие круги послереволюционных честолюбцев и карьеристов; в-третьих, потому, что мировая закулиса, решившая расчленить Россию, отступит от своего решения, когда ее планы потерпят полное крушение.
IV. а) И вот когда после падения большевиков мировая пропаганда бросит во всероссийский хаос, лозунг 'Народы бывшей России, расчленяйтесь!', то откроются две возможности или внутри России встанет русская национальная диктатура, которая возьмет в свои руки крепкие 'бразды правления', погасит этот гибельный лозунг и поведет Россию к единству, пресекая все и всякие сепаратистские движения в стране;
или же такая диктатура не сложится, и в стране начнется непредставляемый хаос передвижений, возвращений, отмщений, погромов, развала транспорта, безработицы, голода, холода и безвластия.
Тогда Россия будет охвачена анархией и выдаст себя с головой национальным, военным, политическим и вероисповедальным врагам. В ней сложится тот водоворот погромов и смуты, тот 'Мальстрем нечисти', на который мы указали в пункте I; тогда отдельные части ее начнут искать спасения в 'бытии о себе', то есть в расчленении.
Само собой разумеется, что этим состоянием анархии захотят воспользоваться все наши 'добрые
