плотной массой в 2800 ярдах от 32-й полевой батареи и канонерских лодок. Дистанции были выверены. Все остальное было делом техники. Более отдаленное кровопролитие прошло незамеченным, поскольку сознание было зачаровано надвигающимся ужасом. Через несколько секунд на этих храбрых людей обрушится скорая смерть. Они вышли на гребень и оказались на виду у всей армии. Их белые знамена делали их наиболее заметными. Когда они увидели лагерь своих врагов, они со страшным грохотом разрядили свои ружья и ускорили шаг. Какое-то мгновение белые знамена наступали в полном порядке, затем вся дивизия вышла из-за гребня и оказалась на виду. В тот же миг канонерские лодки, 32-я британская полевая батарея и другие орудия, стоявшие под прикрытием зерибы, открыли по ним огонь. В первую же минуту в их ряды врезались не менее двадцати снарядов. Одни разорвались высоко в воздухе, другие — прямо перед ними. Некоторые же вонзались глубоко в песок и разрывались, поднимая облака красной пыли, сметая ряды осколками и шрапнелью. Белые знамена стали падать повсюду. Но они тут же поднимались, когда новые люди шли вперед, чтобы умереть за священное дело Махди, защищая преемника Истинного Пророка. Это было ужасное зрелище. До сих пор они не причинили нам никакого ущерба, казалось несправедливым, что мы имеем все преимущества и можем наносить им столь жестокие удары, в то время как они не способны ответить. Под огнем нашей артиллерии плотная масса «белых знамен» рассыпалась на тонкие линии копейщиков и стрелков, которые, потеряв часть людей, продолжали наступать в ином порядке, но с тем же неослабевающим энтузиазмом. Теперь, когда все атакующие части противника были на виду, задачей кавалерии было как можно быстрее убраться с фронта и предоставить дальнейшее решение вопроса пехоте и пулеметам Максима. Все патрули поскакали обратно к [277] своим эскадронам, и полк быстро отступил под прикрытие зерибы, в то время как снаряды с канонерских лодок пролетали над нашими головами, а наша позиция по всей своей длине извергала дым и пламя.
Стрельба становилась все громче и интенсивней, так что даже прерывистое стрекотание пулеметов Максима было едва различимо в этом нескончаемом гуле. В восьмидесяти ярдах от нас и примерно в двадцати футах над нами действовала 32-я полевая батарея. Офицеры, взобравшись на ящики из-под галет, наблюдали в бинокли за результатами стрельбы. От них у меня осталось одно мимолетное впечатление. В восьмистах ярдах отчаянно наступала неровная линия людей, пробиравшаяся вперед, несмотря на безжалостный огонь — белые знамена шатались и падали, белые фигуры десятками валились на землю. Из их ружей вырывались белые дымки, большие клубы дыма взметались по всему их фронту при разрывах шрапнели.
Пехота стреляла равномерно и бесстрастно, без спешки и возбуждения, ибо враг был еще далеко, а офицеры внимательно контролировали огонь. Солдаты, к тому же, были заинтересованы в исходе дела и очень старались. Но со временем сам процесс стрельбы вызвал физическое утомление. Маленькие фигурки в прорези прицела стали немного больше, но количество их с каждым залпом уменьшалось. Ружья нагрелись, причем нагрелись так, что солдатам пришлось поменяться ружьями с резервными ротами. И все это время на равнине, на противоположной стороне, пули пронзали плоть и дробили кости. Храбрецы рвались вперед сквозь ад свистящего металла, рвущихся снарядов и вздымающейся пыли — страдая, отчаиваясь и умирая. Такова была первая фаза сражения при Омдурмане.
Похоже, что план атаки, разработанный халифой, был сложным и оригинальным. Он, однако, основывался на серьезной недооценке силы современного оружия. Сперва он приказал примерно 15 000 воинов, в основном из армии Османа Шейх-эд-Дина, которыми командовал Осман Азрак, начать атаку с фронта. Сам он ждал результата этой атаки примерно с таким же числом людей у холма Сургэм. В том случае, если бы она была успешной, он выступил бы вперед со своей гвардией, цветом арабской армии, и довершил разгром противника. Если бы она провалилась, [278] у него оставался еще один шанс. Те дервиши, которых первыми послали атаковать зерибу, были далеко не лучшими и не самыми надежными его войсками. Их уничтожение было бы тяжелой потерей, но еще не означало конца борьбы. Пока шла эта фронтальная атака, доблестное левое крыло, куда входила остальная часть армии Османа Шейх-эд-Дина, могло незаметно выйти к нашему северному флангу и обойти его, оказавшись перед тем фронтом зерибы, который удерживала египетская бригада. Тем временем Али Вад-Хелу должен был двинуться к холмам Керрери и оставаться среди них на расстоянии выстрела, стараясь не привлекать к себе внимания. Если атаки с фронта и с фланга будут, к несчастью, отражены, то «враги Аллаха», радуясь своей легкой победе, могут покинуть укрепленный лагерь и двинуться вперед, чтобы захватить город. Тогда, пока они еще будут рассеяны по равнине, вдали от способной защитить их зерибы, отборные воины истинной веры покинут свое укрытие, и тысячи их бросятся на неверных, чтобы окончательно их уничтожить. В то же время халифа с 15 000 воинов нападет на них из-за холма Сургэм, а Али Вад-Хелу и остатки армии Османа ударят на них со стороны Керрери. Атакованные одновременно с севера и с юга, окруженные со всех сторон, неверные придут в расстройство и потеряют всякую надежду. Тогда Китчинер, возможно, разделил бы судьбу Хикса и Гордона. Однако два обстоятельства воспрепятствовали исполнению этого плана. Вторая атака не была предпринята одновременно двумя дивизиями армии дервишей; но если бы даже это произошло, мощь нашего ружейного огня все равно восторжествовала бы, и хотя экспедиционный корпус, возможно, понес бы более тяжелые потери, на конечный результат это уже не могло повлиять. Последние надежды варварства ушли с ночными тенями.
Полковнику Бродвуду с девятью эскадронами кавалерии, верблюжьим корпусом и конной артиллерией было приказано задержать левое крыло дервишей и воспрепятствовать охвату им того фланга зерибы, который находился ниже по течению, поскольку там занимала позицию египетская бригада, которую нежелательно было бы подвергать всей тяжести атаки. С этой целью он занял холмы Керрери, разместив на гребне конную батарею и верблюжий корпус и оставив кавалерию в резерве в центре в тылу. [279]
Гребень Керрери, который так часто здесь упоминался, состоит из двух основных холмов, возвышающихся над окружающей равниной футов на 300. Каждый из них тянется примерно на милю; расположены они почти точно по оси восток-запад. Между ними имеется проем шириной около 1000 ярдов. Восточные окончания этой основной гряды холмов находятся примерно в 1000 ярдах от реки, и в промежутке между ними расположены несколько скальных выходов и небольших холмов. Холмы Керрери, пространство между ними и окружающие их холмики покрыты большими булыжниками и угловатыми камнями вулканического происхождения, которые сильно мешают продвижению лошадей и верблюдов.
Кони кавалерии и верблюды находились во впадине между двумя гребнями; спешившиеся солдаты верблюжьего корпуса развернулись вдоль гребня самого южного отрога, так что их правый фланг находился со стороны пустыни. За верблюжьим корпусом, в центральной части гребня, разместилась спешившаяся кавалерия. Слева позицию занимала конная артиллерия. Остальная кавалерия ожидала своей очереди во впадине, за пушками.
В своем стремительном наступлении Осман вскоре столкнулся с этими войсками. Его истинные намерения по-прежнему остаются загадкой. Трудно сказать, было ли ему приказано атаковать египетскую бригаду, выбить с холмов кавалерию или спрятаться среди холмов Керрери, чтобы дальше действовать совместно с Али Вад-Хелу. Однако действия его были ясны: он не мог атаковать египтян, оставив позади своего левого фланга столь значительные кавалерийские силы. Поэтому он продолжал свое движение вдоль фронта зерибы. Держась вне зоны огня пехоты, придерживая свой правый фланг и продвигаясь на север, он наткнулся на Бродвуда. Этот офицер, который рассчитывал иметь дело с небольшими отрядами дервишей на их фланге, был неожиданно атакован силами в 15 000 человек, из которых многие имели ружья. Сирдар, который разглядел сложившуюся ситуацию из зерибы, послал ему приказ отходить за линии пехоты. Полковник Бродвуд предпочел, однако, отступить к северу через холмы Керрери, увлекая за собой Османа, и прислал ему соответствующий ответ. [280]
Дервиши, наступавшие в северо-восточном направлении, атаковали холмы Керрери по косой. Они немедленно охватили правый фланг конных войск, которые их удерживали. Как только стрелки дервишей захватили западный конец гребня и участок впадины между двумя отрогами, они не только охватили правый фланг, но и поставили под угрозу путь к отступлению тем, кто удерживал южный гребень, поскольку могли простреливать его из конца в конец. Как только стало очевидно, что южный гребень удерживать больше нельзя, полковник Бродвуд отвел конную батарею на восточный конец второго, то есть северного гребня. Как только это было исполнено, впадина попала под продольный обстрел противника, и кавалерия и верблюжий корпус, которые следовали за артиллерией, потеряли убитыми и ранеными около пятидесяти человек, а также многих лошадей и верблюдов. Стало совершенно ясно, что по этой каменистой
