Я покосилась на скомканное гобеленовое покрывало, служившее мне этой ночью и одеялом и простыней.
– Вот задремала с вечера, да так и проспала всю ночь.
– И что, прямо в платье?! – воскликнула девочка, с неподдельным ужасом разглядывая мое измятое льняное платье, купленное в оные времена в бутике города Лондона.
– Так уж получилось, что в платье.
– Ну вы и даете, тетя Ал! Меня бабушка убила бы за такие дела.
– Мне проще – у меня бабушки нет. – Я улыбнулась. – Давай, если хочешь, без «тети» и на «ты».
– А можно? – Танино личико сделалось вдруг необыкновенно серьезным.
– Можно и нужно! Мы ведь родственники. Мой папа – родной брат твоей бабушки. А твоя мама – моя двоюродная сестра.
– Значит… – подытожила Таня, – ты – моя двоюродная тетя.
– А все-таки зови меня просто Алла. Так, по крайней мере, короче.
– Ладно, договорились. Только давай быстрее, а то бабушка сердиться начнет, что мы копаемся долго.
Завтракали в кухне на первом этаже. Тетя Ира сварила манную кашу, нарезала бутербродов, заварила чай.
– Старая стала – на большее не хватает сил!
По тону сложно было понять, то ли она оправдывается, то ли, наоборот, обвиняет меня в своем бессилии и старости. Я вспомнила, что из-за этого тона в детстве я даже немного побаивалась тетку.
– Куда ты так разрядилась? – продолжала она, недовольно кивая на мое измятое платье.
– Разве разрядилась? – пожала плечами я.
– На даче надо ходить в простой, удобной одежде, а не щеголять парижскими шмотками! У тебя есть во что переодеться? Нет?! После завтрака Таня тебе Дарьино чего-нибудь подберет. Поняла? – сурово обратилась она к внучке.
– Да, бабушка. Хорошо.
– Сейчас позавтракаете и идите на озеро. Покажешь Алле, какая у нас тут красота.
– Ура! – захлопала в ладоши Таня.
– Видишь! Сидим мы здесь с ней вдвоем, никому не нужные, – продолжала тетка, обращаясь ко мне.
– Перестань, тетя Ир! Даша…
– Да, Даша твоя! – Она досадливо махнула рукой. – То у нее в клинике налоговая проверка, то семинар для руководителей. Вчера вон водитель ее личный приехал, продуктов привез. А то ведь Танюшку в магазин посылаю. Чего она там может купить, скажи на милость?! Ребенок! А Вова – этот один не приедет ни за что! Скучно ему с нами, видите ли! – Как только разговор коснулся ее отца, Таня сейчас же опустила глаза в тарелку и принялась быстро глотать манную кашу. – Бездельник! Всю жизнь норовит за Дарьин счет. Я ему сказала в последний раз: ты мужик, живи честно! Работай, зарабатывай, содержи семью! Неужели не надоело ходить в прихлебателях?! Обиделся!
– А мама говорит, – не выдержав, вступилась за отца Таня, – мама говорит, что папа талантливый…
– Чего он делает, твой талантливый? Баклуши бьет! А то еще хуже – склочничает, каверзничает. Уже и нас с Дарьей поссорить собирался!
Таня залпом выпила чай и теперь выжидающе смотрела на меня.
– Таня, возьми бутерброд! – потребовала тетя Ира.
– Я наелась уже, не хочу.
– Тогда яблоко съешь!
Девочка взяла яблоко и вышла из кухни.
– А перед майскими, – продолжала тетя Ира конфиденциальным шепотом, – раздается вдруг звонок. Какая-то девица, говорит эдак в нос: «Мне Володю». – «Володи вашего, – отвечаю я ей, – во-первых, нет дома. А во-вторых, Володя ваш женат». Она тут завертелась: «Вы ничего не подумайте, я со старой работы». Это с какой же, позвольте спросить, работы? Когда он в офисе сидел и непонятно каким бизнесом занимался?! А потом его чуть не посадили за этот бизнес?! Говорю Дарье: «Володьке твоему бабы названивают». Она: «Не твое дело!»
Тут, к счастью, на кухню вернулась Таня. В одной руке она держала Дашкину спортивную куртку, в другой – джинсы.
– Ну, идите прогуляйтесь, а я посуду помою и супчик сварю.
– Тетя Ир, может, лучше я?
– Иди, иди.
– А я тебе веревочку приготовила, – сообщила Таня, с важной улыбкой протягивая мне Дашкины джинсы.
– Зачем веревочку?
– Так мамины брюки будут тебе велики! Они с тебя съедут. Но если ты их завяжешь веревочкой…
– Может, у тебя найдется ремень?
– Ремень – это не то! Вот если бы они были велики тебе чуть-чуть. Знаешь, откуда я знаю? Мне Женькины вещи донашивать приходится. А Женька – она в детстве была такая толстая жирдоска… А ты правда пойдешь со мной на озеро?
На прощание тетя Ира непререкаемым тоном сообщила, что мы должны вернуться к обеду, то есть не позже двух часов, и мы с Таней отправились к озеру. Я догадалась, что для девочки эта прогулка была событием выдающимся. Едва мы вышли за ворота, Таня побежала вперед, добежала до конца улицы и, запыхавшись, вернулась ко мне.
– Ты смотрела фильм «Дом большой мамочки»?.. – спросила она возбужденно. – А «Розовую пантеру»?.. И «Доктор Дулитл-3» тоже нет?
– Нет, – отвечала я, подспудно боясь увидеть в ее глазах разочарование. Ведь до сих пор я была для Танюшки чем-то вроде доброй прекрасной феи.
– Хочешь, я перескажу тебе какой-нибудь фильм?
– Попробуй. Ты умеешь пересказывать?
– Да, хорошо! Я перескажу тебе фильм, который называется «Она – мужчина»!
– Это еще что такое? – уточнила на всякий случай я.
– Про футболистов. Одна девушка очень любила играть в футбол…
– И переоделась в парня, чтобы участвовать в мужских матчах, – перебила я.
– Ты его знаешь?
– Просто догадалась. Зачем же еще девушке выдавать себя за мужчину?
– Прикольно! А «Розовая пантера» про что? Попробуй угадай!
– Розовая пантера, – начала я, окрыленная неожиданным успехом, – это такой особенный зверь. Все обыкновенные пантеры черные, а розовая – необычная, поэтому на ее долю выпало множество приключений. Ведь так? – Таня молчала. – Неужели я ошибаюсь?
– Вообще-то «Розовая пантера» – это был такой бриллиант. Его украли, а розыски специально поручили тупому полицейскому.
– И конечно, он справился с заданием?
– Ну еще бы!.. Но это, кстати, было бы прикольно: приключения розовой пантеры! Интересно посмотреть такой фильм.
Я покачала головой:
– Фильмы, фильмы… Когда ты их только смотреть успеваешь?
– А что мне делать? – Танюшка, как взрослая, развела руками. – Один фильм после завтрака, другой после обеда, третий перед сном.
– Но ты же, наверное, забываешь половину?
– Я?! Нет! А больше всего мне понравился фильм про мальчика-робота. У одних родителей был больной сын, и в лаборатории для них сделали очень похожего робота. Чтобы они не расстраивались, если их ребенок все-таки умрет. Отличить было невозможно! Мама считала, что мальчик-робот ничего не чувствует,
