Все ребята были высокими, и во взводе я был едва ли не самым маленьким, со своим ростом, сантиметров на семь десять ниже. Но что говорится – «мал да удал!»
На второй день нас привели на место, где были вырыты траншеи, там мы должны были отрабатывать прием по метанию противотанковых гранат, пропуская танки через себя, так называемую «обкатку». Имитировали немецкие танки, русские Т-34. По команде, они начинали двигаться по направлению к траншеям, переезжали их, а затем мы бросали в них имитацию противотанковых гранат и бутылок с горючей смесью. Во время этого мы залегали на дно, и прижимались как можно плотнее к земле. Сначала было действительно страшно, нам казалось, что нас сейчас раздавят! Края траншеи осыпались, и нас слегка присыпало землей, но с каждым последующим разом этот страх проходил, и мы переставали бояться танков.
Потом был марш-бросок на десять километров, с реально поставленной боевой задачей, где мы должны были вытеснить противника и занять важную высоту. Отрабатывалась также техника владения различными видами оружия и приемами рукопашного боя.
Мне пришлось нелегко, я старался не отставать изо всех сил. Было тяжело, не хватало дыхания, я еще полностью не восстановился после ранения. Хотя я и был тренирован, но за время, что лежал в санчасти потерял былую форму и сноровку. Мне приходилось снова все восстанавливать трудом и упорными тренировками.
Через пять дней мы вернулись обратно. За время учений я успел сдружиться с русскими ребятами, да и они тоже ко мне попривыкли.
- Слышишь, «волчонок»? А ты кем до войны был? – спросил Федя.
Меня так назвали, наверное потому, что до этого я носил немецкую форму. Охота на немцев у разведчиков называлась охотой на «волков». Достать «языка»- значит добыть «волчью шкуру», а сесть в засаду, на жаргоне означало «поставить капкан».
- Как понять кем?
- Кем работал?
- Я? Журналистом в газете.
- Представитель прессы значит, интеллигенция?
- Да.
- И о чем же ты писал? Гитлеру, хвалебные оды? – спросил Александр Гузынин.
Об этом меня уже спрашивала Катя.
- Нет.
- Тогда о чем же?
- Обо всем. О знаменитостях, известных актерах, светских новости, сплетни, театральная критика… Политики я не касался. Вернее пытался писать, но мне быстро рот затыкали. Редактор не печатал скандальные статьи с критикой на Гитлера и немецкое руководство. У нас везде жесткая цензура, дышать нельзя от такой свободы слова. Приходилось заниматься переводами и другой ерундой…
- И сколько же ты зарабатывал? – спросил Мелешников Ваня.
- По разному. Иногда четыреста марок, не очень много, но мне хватало. Надо было ребенка кормить, покупать игрушки. Себе покупал одежду, обувь, даже оставалось немного.
- И много ты накопил? – спросил Славик.
- Нет, я копить не умею. У меня все уходит, утекает как вода. Я, как сказать?
- Транжира?
- Да, наверно. Я люблю гулять, как у вас говорят, на широкую ногу. Пиво, девочки… все такое. Правда, девочек у меня не было уже давно. Я даже почти забыл, когда это было.
Ребята засмеялись.
- Наших девочек, небось пробовал.
Я немного замялся.
- Ну…было несколько раз. Вообще нам запрещают спать с русскими девушками, у нас это не приветствуется. Я не заставлял, сами на шею вешались, а я не железный.
- Ты что же, хочешь сказать, что наши бабы шалавы? Шлюхи продажные? Мы здесь воюем, кровь проливаем, а они нам рога наставляют с немецкими офицерами?! – явно завелся Михаил Логозинский.
- Не обижайтесь, не все, - ответил мягко, стараясь разрядить обстановку. - Некоторые по морде давали, к таким я даже не лез. Мне нравится женщинам удовольствие доставлять, а если не хочет? Я сильно не обижаюсь, другую найду, а проститутки, шалавы, они везде есть, и в Германии тоже, везде одинаковы. Не надо из-за них… Думаете, вы не переспали бы, с какой ни будь хорошенькой фрау? Все беды от женщин!
- Может он и прав, - согласился Ваня.
- Я с одной женщиной переспал, у нее муж погиб, она мужчины, год наверное не видела, скучала. Что здесь такого? Утром проснулся, а она с поленом стоит! Как она меня не убила? Не знаю. Я полено забрал, а она в слезы и плакать! Ночь всего у нее был, а потом ушел. Я ее даже не тронул, клянусь, ни ее, ни ребенка! Помог даже чем мог, дров, воды принес… Больше, я ее не видел.
- Тоже мне благодетель нашелся! – вставил один из ребят.
- А жена у тебя есть? – спросил Ваня.
- Нет, умерла. Я ее любил, очень сильно, когда потерял, чуть с ума не сошел от горя, тяжело было. Даже жить не хотелось, если бы не ребенок… Дочка на нее похожа, - я горько вздохнул.
- Сколько ей?
- Три года.
- Как зовут?
- Катарина. Я зову ее Катрин. Сейчас уже выросла наверно. Я два года ее не видел и наверно уже не увижу. Все бы сейчас за это отдал!
- Все мы давно невидали, ни жен, ни детей, ни матерей, ни подруг. Бьемся тут с вашей ордой, проклятой, ни сна, ни покоя, ночей ни спим.
- Что еще?- спросил я виновато.- Я только, жизнь свою могу отдать, больше ничего. Расплачусь. Мало еще расплатился?
- Ладно, - смягчился Ваня, – будет пока с тебя. Голова твоя бедовая, - он похлопал меня по плечу. После вдруг обратился к бойцам. - Ребята, сегодня же суббота! В баню идем?
- Конечно! – обрадовались все.
- Баня - хорошее дело!
- Обязательно!
Это было 5-е июня, действительно суббота, если хотите, можете проверить! До начала сражений оставался ровно месяц. Тогда я этого еще не знал, а часы уже тикали отсчитывая время…
- Тогда я пойду, скажу, чтобы натопили, - сказал лейтенант.
Вскоре он зашел…
- Минут через сорок будет готово. Пойдем по пять человек.
Сначала ушла первая группа, потом вернулась.
- Здорово! Хорошо, как заново родился! – сказал Константин.
- Следующие кто? – спросил Мелешников.- Давайте, идите.
- Гансик! – обратился ко мне Федя. - Немчура, ты с кем? Идешь или нет?
- Иду! – Я схватил белье и полотенце, торопясь, побежал за всеми с огромной радостью.
В бане мы разделись. Кое-кто покосился на мой заметный шрам у левого плеча, хотя он был аккуратный, только кожа тонкая, нежно розового цвета.
- Это муха тебя укусила? – спросил Сергей.
- Ага, цеце,- ответил Федя. - Она самая!
Все рассмеялись. Мухой во взводе звали Вячеслава, прозвище у него было такое. Во-первых, он
