– И почему же вас это радует?
– Поверьте, у меня есть причины для радости. Но пока я их не раскрою.
– Да ради бога!.. Я понимаю, само собой, вам хочется жить в доме, – иронически продолжала я, – который построил ваш прадедушка вместе с вашей прабабушкой. Но ничем не могу помочь. Увы… Я никуда отсюда не поеду!
– Прекрасно. И давайте за это выпьем. Вам сливянки?
– Да.
Вадим поднес к моему бокалу свой, мы чокнулись и выпили. Кислятина пробрала меня насквозь. Опять по его милости я пью эту отраву!
– Приятный торт, – заметил Вадим. – С кислинкой!.. Попробуйте, пожалуйста.
Я подцепила ложкой морскую звезду и опасливо отправила ее в рот. К счастью, она оказалась безвкусной.
– Аделаида… Я пришел, чтобы поговорить с вами в спокойной обстановке.
– О чем же?
Вадим сосредоточенно помолчал.
– Аделаида… Зачем мне таиться от вас, как школьнику?.. Зачем ходить вокруг да около?
– Вот именно. Выкладывайте все начистоту!
Он кивнул и разлил по второй.
– Я вам хочу признаться, Аделаида… что вы мне очень понравились… сразу же, как только я вас увидел. И у нас с вами все так хорошо начиналось. Я думал, что и я вам тоже… в какой-то степени, возможно… По крайней мере, мне так показалось вначале, что и вы ко мне испытали… некоторую симпатию…
Я порывисто перевела дух. Боже мой, как сладко он поет!.. «Вы мне понравились… Вы мне очень понравились!» Как одуряюще здорово! Конечно, я понимаю, все это его трюки и подкопы, но все же!..
– Что вам, Вадим, показалось? Я не поняла…
Пусть скажет еще раз. А мы его послушаем!
– Я был буквально очарован… сразу же, тотчас, как только я вас увидел. Я понял…
– Что же?
– Я всегда ждал, что мне встретится вот такая женщина. И я сразу подумал, вот вы и есть она. Когда вы открыли нам с Николаем дверь – вы были в черной шали. Это так неожиданно для меня… И замечательно… Буквально как сюрприз!..
– И что из того, что я была в черной шали?
– Понимаете ли, Аделаида, у меня сохранился один старый-престарый снимок. Возможно, вы опять мне не поверите, но я вам все-таки расскажу о нем… На снимке моя прабабка в этом самом доме сидит в кресле в точно такой же шали, как у вас. Это для меня как… – Вадим потряс чайной ложкой в поисках подходящих слов, – как тайный знак! Хотя и без него я…
– О! Вы верите в тайные знаки?! – вырвалось у меня. Мне хотелось сказать: я тоже! Но я вовремя осеклась.
– Ну, я не то чтобы верю в них, Аделаида… Но согласитесь, это так знаменательно! Так… Этот снимок я помню с детства. Он всегда мне нравился, вызывал желание рассматривать его, я всегда выделял его из всех остальных… Снимок волновал меня. В нем было что-то такое…
– Так выходит, не я вам понравилась, а ваша прабабушка?
– Аделаида!.. Пожалуйста, не смейтесь, а выслушайте меня!.. Мне всегда казалось, что в этом старинном снимке заключена какая-то загадка. Тайна!.. Меня тянуло разгадать ее. Тянуло в этот дом. И получается – меня тянуло к вам! И вот теперь мне все стало ясно. Тайной этого снимка были вы, Аделаида!
– Какие сложные у вас аллюзии! Дом, бабушка, фонарь, аптека…
– Но и без всяких аптек с фонарями я почувствовал, что вы, Аделаида… – горячо продолжал он, не обращая внимания на мою иронию, – что вы – та женщина, которую мне всегда хотелось встретить!
– И у вас сохранился этот таинственный снимок? – ехидно поинтересовалась я, уверенная, что и мифический снимок, как и постройка этого дома его прадедушкой, – всего-навсего красивая выдумка.
– Представьте себе, Аделаида! Этот снимок не только сохранился… – Вадим полез во внутренний карман пиджака. – …Но он у меня с собой! Я нарочно его взял, чтобы показать вам. Вот, взгляните…
Он протянул мне небольшую прямоугольную картонку. Я с недоумением вгляделась в пожелтевшую фотографию. В глубине полутемной комнаты сидела в кресле, устало развалясь, молодая женщина и задумчиво глядела в объектив.
Ну и что из этого?.. Хитрость Вадима была шита белыми нитками. Какая-то женщина в какой-то комнате. Этак и я могу наврать, что это моя двоюродная прапрабабушка.
– Аделаида, видите, какая на ней шаль? – восторженно продолжал Вадим. – С такими же кистями, как и у вас!
«Совсем уж он из меня дурочку делает!» – подумала я и буркнула грубо:
– Да разве можно тут что-нибудь разглядеть?
– А вы посмотрите повнимательней. Разверните к свету.
Я повернула карточку на свет и вправду различила на плечах женщины шаль с кистями. Ну так что ж?! Раньше, наверное, многие носили шали, мода такая была.
– Ну да, – согласилась я. – Сидит в шали какая-то женщина в каком-то помещении. И что дальше?
– Теперь обратите внимание на окна этого помещения. Ведь в этом доме и окна особенные. Видите? Окно сверху заканчивается полукругом, в середине которого ромб. И теперь сравните с вашим окном.
Я мельком глянула на свое окно.
– Точно. Очень похоже, правда! – призналась я. – Но мало ли еще где есть такие окна? Мы же не знаем. Наверняка раньше таких оконных рам было немерено.
– А теперь, Аделаида, переверните карточку на другую сторону. И прочтите, что там написано.
Я перевернула снимок и увидела автограф, сделанный коричневыми поблекшими чернилами: Москва… (далее шло название моей улицы), доходный дом Шубина, с рыцарем, напротив гимназии, 1915 год. И подпись: «С любовью, Ксения».
– Это ребенок писал? – холодно осведомилась я.
– С чего вы взяли, Аделаида? Вовсе нет. Это писала моя прабабка в сознательном возрасте.
– А почему тогда она пишет: дом с рыцарем? Ведь это же наивно.
– Так раньше было принято, указывать характерные признаки дома или окружающих построек. Помните, как у Пастернака?.. «Против дома с фигурами»!
– Не помню, – пробурчала я.
– Наверное, так писали потому, что номеров еще не было… Аделаида, вы меня как будто постоянно в чем-то упрекаете! Или подозреваете… Мне непонятно такое… Меня удивляет, Аделаида, ваша резкая перемена ко мне… Вы ничему не верите…
– Вот вы сидите, Вадим, и травите какие-то удивительные истории! И сами же потом удивляетесь, – перебила я его.
– Но почему?..
– А потому что я все знаю про вас!
Вадим изумленно посмотрел на меня. Мне показалось, что в его глазах мелькнул тревожный огонек. Ага! Заерзал! Сейчас я приподниму завесу его тайны. Интересно, как он теперь запоет?
– Что вы знаете про меня, Аделаида?
– Все!.. – Я выдержала эффектную паузу.
Вадим недоуменно пожал плечами, мол – не понимаю, я ничего не сделал такого. Он по-прежнему продолжал ломать ваньку в полной уверенности, что я ни о чем не догадываюсь. Ну, хорошо же!..
– Вам ведь прекрасно известно… – начала я спокойным тоном, хотя внутри у меня все клокотало от негодования, – на что мне понадобились три тысячи! Вы, я надеюсь, не станете отрицать этого факта?
– Аделаида! Ну подумайте же сами… Я даже приблизительно не в силах себе представить!.. Хотя я бы мог попробовать отгадать…
