Светка, тотчас забыв о религиозной экзальтации, с удовольствием пустилась в объяснения:
– Вообще-то положительные тенденции появлялись уже давно. Месяца полтора назад, как только прошла международная реклама. Классная вещь! Тут как-то этот бюллетень попался мне в руки... – Светка заговорила привычным, будничным тоном – экзальтация быстро уходила на второй план, ус тупая место трезвости и расчету: – Короче говоря, твоя идея с павильоном не такое уж и гиблое дело!
– Ты хочешь сказать, пора искать архитектора?
– В общем – да! У нас уже достаточно средств, а экономия при условии собственных производственных площадей, я прикинула тут кое-что...
– Светка, я же насчет архитектора шучу! Ты что, не понимаешь?
– Не понимаю! Какие тут могут быть шутки?! Если мы построим павильон, наладим непосредственно на участке производство воды...
– А разработку проекта поручим Арвиду?
– Ты с ума сошла! – засмеялась Светка. – Он, слава богу, в своей Риге, проектирует в поте лица какое- то здание республиканского значения.
– Не хило! А тебе звонит?
– По несколько раз в день! Пытает, нашлась ли замена. Милый, говорю, дураков нет. Какой еще идиот ввяжется в эту безнадегу? Я такая одна. В одном экземпляре!
– Ну а он что?
– Настаивает! Какое, говорит, в конце концов, тебе дело до этой воды. Бросай ее!.. Чудак. Подожду еще немного и скажу ему все открытым текстом, – закончила Светка, опять меняя деловой тон на экзальтированный. – Скажу: учись жить без меня.
– Свет, а Кирилл-то как? – Я почувствовала, что для сакраментального вопроса настал подходящий момент.
– Ты как будто в воду глядишь, Ал! – Светка вздохнула глубоко и печально. – Я имею в виду Кирилла. Это же он сказал мне перед отъездом: мы должны научиться жить друг без друга.
– Сурово.
– Вот так! Да он прав, Алка. В принципе он прав!.. Все эти наши метания, смятения... не для того Господь дает людям жизнь.
– Знаешь что, Свет? По-моему, ты малость переигрываешь.
– Да это не лицемерие, ты не думай. Но раз уж так сложилось, у него дети, семья...
– А кстати, как поживает его семья?
– Нормально поживает. Хорошо! Дети растут, жена – преуспевает. Я тебе говорила? Она – регент, церковным хором руководит. Очень способная женщина, и характер у нее идеальный. Она же все простила ему! Я бы на ее месте... не знаю... А ты?
– И я не знаю.
– Вот видишь! А она сумела. В общем, все правильно: мы должны научиться жить друг без друга. Все справедливо, Ал!
– Я одного только не понимаю! Ты вот говоришь: воля Божья. А зачем вы тогда опять встретились с Кириллом?! Для чего вам Бог устроил эту встречу на выставке?!
– Зачем?.. Я думаю, здесь уже не воля Божья, а Божье попущение.
– Что? Попущение?
– Понимаешь, это, наверное, трудно будет объяснить... Ну смотри. Пока мы живем правильно, по заповедям – на нас действует воля Божья. А если нет, Господь оставляет нас, попускает действовать темным силам.
– Выходит, ваша последняя встреча – результат действия темных сил?
– Да, наверное... Искушение какое-то.
– А ведь ты обрадовалась, – напомнила я ей.
– Ну и что ж! Конечно, обрадовалась! Ты же знаешь, Алка, что такое для меня Кирилл!.. Нечего больше об этом говорить. Я тебя целую, поздравляю с праздником. Твоим – привет.
– И тебя с праздником! Все устроится, не грусти.
– А я и не грущу. – Светка улыбнулась в трубку. – Я новый бизнес-план разрабатываю. С учетом собственных производственных площадей и наращивания объемов производства.
«Она безнадежна! Неисправима! – думала я, отключив телефон. – Что бы ни случилось – на уме одни бизнес-планы! Вот то ли дело я... Я, как нормальный человек, иду в гости с дочкой и с мужем».
Последние слова наполнили мое сердце законной гордостью. Это так важно осознавать, что у тебя есть дочка и муж. Стив – такой основательный, респектабельный, серьезный – моя надежда и опора. Настоящий глава семьи. А Танечка – темноглазая, стройная, живая. На ней синее кашемировое пальтишко с пелеринкой, в темных косичках красные бантики. Я специально нарядила ее по моде тети-Ириной молодости – далеких пятидесятых годов.
На глазах у всего нашего любопытного двора мы залезаем в новенькую сверкающую машину, при этом беззаботно болтаем, обсуждая предстоящий визит.
– Ален, ты ведь, кажется, покупала подарки?
– Ну конечно! Угадай что?.. Сдаешься! Так и быть, я тебе подскажу. Подарки тематические, в смысле пасхальные. Я их на православной ярмарке приобрела.
– А что там можно купить? – рассеянно спрашивает Стив, безнадежно далекий от православия, а заодно от всякого рода выставок-ярмарок. Мой муж терпеть не может магазинов, а если все-таки отправляется за покупками, то предпочитает бутики или на худой конец гипермаркеты.
– Там можно купить все! Мед, дубовую мебель, корзины, золото, диски и кассеты, иконы, вязаные безрукавки, постные торты и пасхальные куличи!..
Я громко вздыхаю, припомнив свои скитания по ярмарочным павильонам.
На православную выставку-ярмарку я отправилась по Светкиным следам. Меня так взволновал ее рассказ о встрече с Кириллом – захотелось собственными глазами увидеть Семистрельную икону Божьей Матери, такую таинственную и роковую в жизни моей лучшей подруги.
Икона и впрямь обладала какими-то необыкновенными притягательными свойствами... В павильон киевских иконописцев потоком заходили покупатели, приценивались, говорили о чем-то, спрашивали совета у похожей на гоголевскую панночку хозяйки... Я слышала и не слышала их. Мне, как и Светке, хотелось, неотрывно глядя на икону, думать – не о чем-то конкретном, но сразу обо всем. Как выражалась Стася, медитировать.
В один миг мне открылась вся моя жизнь, с полузабытыми, стертыми памятью эпизодами, мои беды настоящие и прошлые, мои девочки – Таня, Женечка, Стася, такие несхожие, но так остро нуждающиеся в помощи. Кто может помочь им? Только Бог. Израненная стрелами, кроткая Богородица Семистрельная.
Может быть, я даже просила ее о чем-то или о ком... Не знаю. Не помню.
А дальше ко мне подошла панночка, окинула с ног до головы быстрым взглядом, потом очень внимательно взглянула в глаза и предложила купить икону.
И тут я совершила абсолютно непонятный, необъяснимый поступок. Сказала: «Да, я покупаю ее».
Панночка назвала цену. Запредельную. Наверное, глядя на мое потерянное лицо, накинула с ходу процентов сорок. Я, как загипнотизированная, выложила деньги – не хотела спорить или торговаться, и вышла из павильона, сжимая пакет двумя руками.
Только бредя по колоннаде выставочного зала, я вспомнила, что приехала сюда покупать подарки. Светка права, Семистрельная икона Богородицы слишком трагична для пасхального подарка. Да и не отдам я ее никому. Она – моя! Приобретена мною мне же в подарок.
Решив так, я свернула в шелковый павильон и, много не раздумывая, купила Жене желтый, расписанный фиолетовыми ирисами шарф.
– Да это разве тематический подарок? – усмехается Стив. – Как это связано – шарф и Пасха?
– А вот связано! Теперь у нее будет что в церковь надеть.
– Я сомневаюсь, что Женя вообще пойдет в церковь.
– Да, дядя Степа?! – подала голос молчавшая до этого Таня. – А она ходила недавно, если хочешь знать! Когда у них в клинике был шмон.
– Что было?
