Том 11. Пьесы 1878-1888

Софья Егоровна (бледная, с помятой прической). Не могу! Это уж слишком, выше сил моих! (Хватает себя за грудь.) Гибель моя или… Счастье! Душно здесь!.. Он или погубит, или… вестник новой жизни! Приветствую, благословляю… тебя, новая жизнь! Решено!

Голос Войницева (кричит). Берегись!

Фейерверк.

Картина вторая

Лес. Просека. У начала просеки, с левой стороны — школа. По просеке, теряющейся вдали, тянется полотно железной дороги, которое возле школы поворачивает направо. Ряд телеграфных столбов. Ночь.

Явление I

Саша (сидит у открытого окна) и Осип (с ружьем через спину, стоит перед окном).

Осип. Как это случилось? Очень просто… Иду я по узлеску, недалече отсюда, смотрю, а она стоит в балочке: подсучила платье и лопухом из ручья воду черпает. Зачерпнет да и выпьет, зачерпнет да и выпьет, а потом голову помочит… Я спустился вниз, подошел близко да и гляжу на нее… Она и внимания не обращает: дурак, мол, ты, мужик, мол, зачем же мне на тебя внимание обращать в таком случае? «Сударыня, говорю, ваше превосходительство, попить холодной водицы, знать, захотели?» — «А тебе, говорит, какое дело? Ступай отсюда туда, откуда пришел!» Сказала и не смотрит… Я обробел… Меня и стыд взял, и обидно стало, что я из мужицкого звания… «Чего смотришь на меня, дуралей? Не видал, говорит, никогда людей, что ли?» И посмотрела на меня проницательно… «Аль, говорит, понравилась?» — «Страсть, говорю, понравились! Уж такая вы, ваше превосходительство, благородная, чувствительная особа, такая красавица… Красивей вас, говорю, отродясь не видал… Наша деревенская красавица Манька, сотского дочка, говорю, супротив вас лошадь, верблюд… Нежности в вас сколько! Поцеловал бы кажись, говорю, да и помер бы на этом самом месте!» Она засмеялась… «Что ж, говорит. Целуй, коли хочешь!» Меня после этих самых слов в жар бросило. Подошел я к ней, взял ее тихонько за плечико и поцеловал со всего размаху вот тут, в это самое место, в щечку и в шейку зараз…

Саша (хохочет). Она же что?

Осип. «Ну теперь, говорит, проваливай! Умывайся, говорит, почаще да ногти себе не запускай!» Я и отошел.

Саша. Какая она смелая! (Подает Осипу тарелку щей.) На, кушай! Присядь где-нибудь!

Осип. Не велик барин, и постою… Очень вам благодарен за ваше дружелюбие, Александра Ивановна! Я вам когда-нибудь за ваши ласки одолжение сделаю…

Саша. Сними шапку… В шапке грешно есть. Ты с молитвой кушай!

Осип (снимает шапку). Давно уж я этих святостей не соблюдал… (Ест.) И с той поры я как будто очумел… Верите ли? Не ем, не сплю… Всё она у меня перед глазами… Закрою, бывало, глаза, а она перед глазами… Такую нежность на себя напустил, что хоть вешайся! Чуть было не утопился от тоски, генерала хотел подстрелить… А когда овдовела, начал я всякие поручения исполнять… Куропаток ей стрелял, перепелов ловил, беседочку ей разноцветными красками выкрасил… Волка ей однажды живого привел… Всякое удовольствие ей доставлял… Бывало, что ни прикажет, всё исполняю… Приказала бы самого себя слопать, себя бы слопал… Нежные чувства… Ничего с ними не поделаешь…

Саша. Да… Я когда полюбила Михаила Васильича и не знала еще, что он меня любит, тоже ужасно тосковала… Несколько раз у бога, грешница, смерти даже просила…

Осип. Вот видите-с… Чувства такие… (Выпивает из тарелки.) Не пожалуете ли еще щец? (Подает тарелку.)

Саша (уходит и через полминуты появляется у окна с кастрюлькой) . Щей нет, а вот не хочешь ли картофли? Жареная на гусином жиру…

Осип. Мерси… (Берет кастрюльку и ест.) Страсть, как наелся! И вот этак ходил я, ходил, как очумелый… Я все про то же, Александра Ивановна… Ходил, ходил… Приношу ей в прошлом годе после Святой зайчика… «Вот извольте, говорю, ваше превосходительство… Косого зверинца вам принес!» Она взяла его на руки, погладила да и спрашивает меня: «Правду ли говорят, Осип, что ты разбойник?» — «Истинная, говорю, правда. Не станут люди понапрасну говорить…» Взял и рассказал ей всё… — «Надо, говорит, тебя исправить. Ступай, говорит, пешком в Киев. Из Киева ступай в Москву, из Москвы в Троицкую Лавру, из Троицкой Лавры в Новый Иерусалим, а оттуда домой. Сходи и через год ты другой человек будешь». Напустил я на себя убожество, надел сумочку и пошел в Киев… Не тут-то было! Исправился, да не совсем… Славная картошка! Связался под Харьковом с почтенной компанией, пропил денежки, подрался и воротился назад. И пачпорт даже потерял…

Пауза.

Теперь ничего от меня не берет… Сердится…

Саша. Почему ты в церковь не ходишь, Осип?

Осип. Я пошел бы, да того… Народ смеяться станет… Ишь, скажет, каяться пришел! Да и ходить около церкви днем страшно. Народу много — убьют.

Саша. Ну, а за что ты бедных людей обижаешь?

Осип. А за что их не обижать? Не вашего ума это дело, Александра Ивановна! Не вам рассуждать о грубостях. Не вам понять. А Михаил Васильич никого не обижает?

Саша. Никого! Он если и обидит кого-нибудь, то нехотя, нечаянно. Он добрый человек!

Осип. Я, признаться, его более всех уважаю… Генералчонок Сергей Павлыч глупый человек, неумный; братец ваш тоже неумный, хоть и в докторах, ну а в Михаиле Васильиче много умственных способностей! У него есть чин?

Саша. А как же? Он коллежский регистратор!

Осип. Ну?

Пауза.

Молодчина! Так у него и чин есть… Гм… Молодчина! Доброты у него только мало… Все у него дураки, все у него холуи… Нешто можно так? Ежели б я был хорошим человеком, то я так бы не делал… Я этих самых холуев, дураков и жуликов ласкал бы… Самый несчастный народ они, заметьте! Их-то и нужно жалеть… Мало в нем доброты, мало… Гордости нет, запанибрата со всяким, а доброты ни-ни… Не вам понять… Покорнейше благодарю! Век бы целый такую картошку ел… (Подает кастрюльку.) Благодарю…

Саша. Не за что.

Осип (вздыхает). Славная вы женщина, Александра Ивановна! За что вы меня каждый раз кормите? У вас, Александра Ивановна, есть хоть капелька женской злобы? Благочестивая! (Смеется.) В первый раз такую вижу… Святая Александра, моли бога о нас грешных! (Кланяется.) Радуйся, святая Александра!

Саша. Михаил Васильич идет.

Осип. Обманываете… Он в настоящий момент с молодой барыней про нежные чувства рассуждает… Красивый он у вас человек! Коли б захотел, так за ним весь женский пол пошел… Краснобай такой… (Смеется.) Всё к генеральше ластится… Ну та и нос натрет, не посмотрит, что он красивый… Он хотел бы, может быть, да она…

Саша. Ты уж начинаешь лишнее болтать… Я не люблю этого… Иди с богом!

Осип. Сейчас пойду… Вам давно уже пора спать… Небось мужа поджидаете?

Саша. Да…

Осип. Хорошая жена! Платонов, должно быть, такую жену себе десять годов