Том 5. Литургия мне

Она. Успокойся, не думай об этом.

Человек земли. О, не думать! Теперь я вижу, что все это — нити одной сложной интриги, в которой участвовала и эта безумная женщина. Но что за ужас, что за безумие то было! Темная ночь, мы одни в автомобиле, вдруг я чувствую, что мы мчимся стремительно куда-то вниз, автомобиль клонится на сторону, мы падаем, треск, звон, я теряю сознание. Какой ужас! До сих пор не могу опомниться, не могу понять, что это было, — сон, призрак, кошмар?

Она. Милый мой, не падай духом.

Человек земли. С чего ты взяла, что я падаю духом? Что за вздор! Я спокоен, как всегда. Мне только досадно на всех этих людей. О, какие мерзавцы!

Она. Они завидуют тебе.

Человек земли. Они все были бы очень рады, если бы я сломал себе шею при этом крушении. Вот почему она хотела, чтобы я ехал не на своем автомобиле, а на ее. До сих пор не могу понять, как удалось шоферу вовремя выпрыгнуть. А впрочем, если он был подкуплен и сам устроил это крушение, то что ж тут удивительного.

Она (тревожно). Кто же его мог подкупить?

Человек земли. Кто? Да она же, женщина, которую я любил.

Она. Не может быть.

Человек земли. Я это понял из ее намека, когда она звала меня на эту роковую прогулку.

Она. Милый, зачем же ты поехал с нею?

Человек земли. Да, может быть, мне надо было бы просто-напросто распрощаться с нею и не принимать ее приглашения. Но что было, то было, что жалеть!

Она. Страшно подумать, какая злоба живет в нежном сердце женщины!

Человек земли. Она любила — и не пожалела себя, чтобы отомстить покинувшему ее любовнику!

Она. Бедная! Она слишком дорого заплатила за свой злодейский замысел!

Человек земли. Она умерла? Что же ты молчишь? Ведь я это и без тебя узнаю. Странно, — теперь я почти уверен, что она умерла, но в душе моей нет ни сожаления, ни страха. Я больше способен был бы жалеть совсем чужую мне и незнакомую женщину. Странно! Мне как будто бы все равно, что бы с кем ни случилось.

Она. Ты еще так слаб, — не думай об этом.

Человек земли. Воображаю, как все они были раздосадованы, когда узнали, что я не разбился насмерть.

Она. Многие рады тому, что ты спасся.

Человек земли. Что мне многие! Ты одна для меня дорога, твои слезы и твои улыбки. О, они утешались затеею разорить меня. Они думали, что если им удастся нанести мне такой крупный убыток, то я уже не сумею стать опять на ноги. И правда, убыток велик! Как некстати, что я столько дней должен был лежать и ничего не мог делать!

Она. Ты победишь, не отчаивайся.

Человек земли. Я же тебе говорю, что я совершенно спокоен. Недостает только того, чтобы ты еще расстраивала меня своими утешениями.

Она. Прости, милый! Ведь я так люблю тебя! Так люблю!

Человек земли. Пора бы тебе знать, что я силен и не нуждаюсь в этих бабьих глупостях, в каких-то утешениях.

Она. Я знаю, что ты — сильный и гордый, что никакая сила тебя не сломит. Но ведь я так люблю тебя! Люблю тебя в твоей силе и гордости, люблю и в те минуты, когда ты утомлен и огорчен, когда ты должен отдыхать, как слабый и маленький. Нет на земле человека, который не искупал бы своей силы и гордости минутами усталости и слабости. Ведь для того и приходит к нам любовь, чтобы в ее сладостных объятиях покоилась утомленная сила и в них находила новые источники своей крепости.

Человек земли. Вижу, что тебе непременно хочется утешать меня. Ну что ж, утешай, милая.

Она. Не утешать, нет, — ты в утешениях не нуждаешься, — а быть для тебя единственною, перед которою ты можешь сбросить маску. Все знают тебя сильным, одна я имею право знать тебя иногда и слабым.

Человек земли. Если бы и в самом деле в моей душе таилось чувство неуверенности в себе самом, или утомление, или слабость, я не мог бы даже и перед тобою так распуститься, чтобы это было заметно. Настоящей мужчина с таким же лицом заплатит проигрыш, с каким получал выигрыши, хотя бы на ставке стояла жизнь. Я же привык платить проигрыши. Жизнь долго была ко мне сурова. Я привык преодолевать.

Она. Милый мой! Перед мною не надобно так гордиться. Будь ко мне ближе, открой мне свою душу, и никакое горе не будет нам страшно.

Человек земли. Да, тебе я так верю, что перед тобою и в самом деле маску носить не стану. Ты тоже сильная, — я это понял в последние дни.

Она. Любовь сделает нас еще сильнее.

Человек земли. Кажется, я был с тобою нелюбезен, почти груб. Любовь моя милая, прости! Я знаю, что все устроится и моя удача опять вернется ко мне. Но я взбешен всеми этими людьми. Если бы еще они прямо, открыто боролись со мною! А это удары из-за угла, — какая гнусность!

Она. Милый мой, не думай о них. Что нам до этих людей! Они так ничтожны, что о них не стоит и думать. Я с тобою, я никогда не оставлю тебя. Моя любовь не погаснет, хотя бы и земля охладела. (Поправляет подушку под его головою. Он смотрит на нее нежно.) Может быть, ты заснешь? Не уйти ли мне?

Человек земли. Милая, будь со мною, мне легче, когда ты здесь. Да, ты права, — я хочу забыть об этих ничтожных людях.

Она. Возлюбленный мой! Только меня люби, и все будет хорошо. Человек земли вздрагивает и прислушивается.

Она (тревожно). Что с тобою?

Человек земли. Мне послышались сейчас чьи-то шаги.

Она (прислушиваясь). Нет, никого нет.

Человек земли. Может быть, это от моей Звездочки? Или она сама?

Она. Туда, где жизнь и любовь, мертвые не приходят. Забудь обо всем на свете, думай только о моей любви.

Приникает к нему и целует его долго и нежно. В это время дверь тихо открывается. Человек земли и Она, занятые собою, не замечают этого. Входит Слуга.

Лицо его мрачно и значительно. На его руке повязка.

Он вошел тихо и остановился у двери, и кажется, что уже он давно стоит там. Наконец его замечают. И Человек земли, и Она с полминуты смотрят на Слугу с недоумением и страхом. Человек земли с усилием приподнимается.

Человек земли. Кто это? Как ты сюда попал?

Она бросается к Слуге. Берет его за руку, боязливо оглядываясь на Человека земли, и хочет вывести из комнаты. Но Слуга остается неподвижным.

Она (тихо). Зачем ты сюда пришел? Господин болен, ему вредно всякое волнение.

Слуга. Я должен был прийти, к тебе и к твоему господину.

Она. Ты оттуда? Ты принес от него письмо?

Слуга. Вот перстень моего господина. Больше я ничего не принес.

Она. А он где? Что с ним? Отчего ты оставил его? С ним кто-нибудь есть?

Слуга. Ему теперь хорошо. Вот нам всем без него плохо.

Она. Да скажи же наконец, что случилось! Он болен?

Слуга. Я принес вам злые вести.