Прочел «Без догмата» с большим удовольствием*. Вещь умная и интересная, но в ней такое множество рассуждений, афоризмов, ссылок на Гамлета и Эмпедокла, повторений и подчеркиваний, что местами утомляешься, точно читаешь поэму в стихах. Много кокетства и мало простоты. Но все-таки красиво, тепло и ярко, и когда читаешь, хочется жениться на Анельке и позавтракать в Плошеве.
Если Дмитрий Васильевич еще не уехал из Москвы*, то передайте ему мой поклон.
У нас выпал снег и начался санный путь. А сани у меня великолепные: с коврами и позолотой.
Будьте здоровы.
Альбову М. Н., 15 ноября 1893*
1357. М. Н. АЛЬБОВУ
15 ноября 1893 г. Мелихово.
Ст. Лопасня. 15 ноября.
Дорогой Михаил Нилович, вернувшись на днях из Москвы, я нашел у себя телеграмму Любовь Яковлевны. Она желает получить от меня для «Северного вестника» хоть «что-нибудь». У меня нет ничего готового; есть в столе несколько старых рукописей и начатых рассказов, но посылать это «что-нибудь» Вам я не могу, так как к сотрудничеству своему в «Северном вестнике» отношусь серьезно. Раньше я писал Любовь Яковлевне*, что в начале весны я был очень болен, что у меня ничего не выходит, что пишу я в последнее время скудно и неохотно, что я был занят ожиданием холеры и проч. и проч., и получил в ответ, что я несправедлив к «Северному вестнику»*. Оправдываться, конечно, я не могу, так же как и Вы не можете оправдываться в том, что пишете не больше, чем умеете. Каждый делает то, что может, выше лба глаза не растут. Моя вина в том, что «Сахалин» печатается в «Русской мысли». Но ведь эти записки нельзя печатать в подцензурном журнале. Последняя книжка «Русской мысли» была задержана цензурой*, стало быть, если бы я печатал «Сахалин» у вас, то цензура выхватила бы из него не один кусок, а он и без того скучен. К тому же самой Любовь Яковлевне не улыбалось печатание «Сахалина» в «Северном вестнике», так как она писала мне, что если я дам в ее журнал свои путевые записки, то у нас с ней «будет особый разговор»*, так как это не беллетристическое произведение.
Сегодня я получил Ваше письмо. Конечно, я виноват, что до сих пор не исполнил своего обещания; это я понимаю, но не понимаю одного: неужели моя вина так уж велика и исключительна, что Вы рискуете «ошибиться во мне»*?
Убедительно прошу Вас, Михаил Нилович, извинить меня и ходатайствовать перед Любовью Яковлевной, чтобы она, во-первых, не сердилась на меня, так как я виноват перед ней невольно, и, во- вторых, позволила бы мне возвратить ей взятые мной четыреста рублей*. О последнем я прошу особенно, так как долг мой каждый час напоминает мне о моей неисправности. Само собою разумеется, что возвращение аванса ни на йоту не изменит моих отношений к «Северному вестнику». Если Любовь Яковлевна взглянет на дело просто и разрешит мне уплатить ей долг, то я буду ей очень благодарен.
Поклонитесь Казимиру Станиславовичу*.
Мизиновой Л. С., 16 ноября 1893*
1358. Л. С. МИЗИНОВОЙ
16 ноября 1893 г. Мелихово.
16 ноябрь.
Милая и дорогая Лидия Стахиевна! Вчера я получил от Похлебиной письмо*, в котором она тоскует о судьбе своей рукописи. Так как Вы, Ликуся, стоите близко к редакции «Артиста», то не возьмете ли Вы на себя труд похлопотать, чтобы Похлебиной поскорее написали. Попросите, чтобы рукопись прочитали и чтобы ответ написали возможно деликатнее. Когда я начинал, помню, со мной и с моими рукописями в редакциях обходились ужасно по- свински. Скажите Сапеге*, что если произведение Похлебиной не удовлетворяет в литературном отношении, то я берусь исправить его и прочитать корректуру. Адрес Похлебиной: Ермолаевская Садовая, д. Румянцева, кв. 3.
У нас поспел крыжовник.
Ну-с? как Вы поживаете? Привыкли нюхать табак? Часто бываете в «Лувре»? Поклонитесь луврским сиренам* и скажите, что даже бегство не избавило меня от их сетей: я всё еще очарован.
Получаю письма от членов моей эскадры*. Все приуныли, никуда не плавают и ждут меня.
Благословляю Вас и кланяюсь низко, низко. Пишите!
Чехову Ал. П., 22 ноября 1893*
1359. Ал. П. ЧЕХОВУ
22 ноября 1893 г. Мелихово.
22 ноябрь, Мелихово.
Неблагодарный брат!
Я получил удостоверение*, но не воспользовался им, потому что, во-первых, мне нужен паспорт не искусственный и не умственный, а от природы, и, во- вторых, — я из Москвы уехал к себе в имение (благоприобретенное), где живу уже вторую неделю. Дома же мне паспорт не нужен.
Завтра или послезавтра я еду опять в Москву*, на Новую Басманную, где буду ожидать отставки, чтобы поселиться в «Лоскутной» или «Метрополе». Поэтому постарайся, чтобы г. Рагозин поскорее выдал мне отставку*; попроси его также: не может ли он выдать папаше и мамаше пособие? Алферачиха может засвидетельствовать, что папаша пел во дворце безвозмездно* и служил ратманом в полиции.
Получаю от Суворина-пе́ра игривые письма*, из чего заключаю, что дела у Вас идут недурно. Он тоже пишет мне о чахотке и о том, что у меня из горла кровь идет. Конечно, всё это вздор, но положить конец вздорным слухам не в моей власти; не могу же ведь я выслать медицинское свидетельство. Полают и отстанут*.
Наши все здравствуют и каждый день вспоминают о твоей особе.
Работы чёртова пропасть. Бывшая владелица, продавшая мне Мелихово, сделала уступку 700 р.;
