– Ты серьёзно?
– Что именно?
– Про руки.
– Ну, это же руки?..
– Это фрагмент фрески Микеланджело «Сотворение Адама». Слыхал о таком? Это очень давно было. Буквально на пятый день после начала. Фреска же написана гораздо позже – около 1511 года и является четвёртой из девяти центральных композиций потолка Сикстинской капеллы, посвящённых девяти сюжетам книги Бытия. «Вначале сотворил Бог небо и землю». Ассоциации есть?.. Именно так начинается книга Бытия. Так вот, «Сотворение Адама» – одна из самых сильных композиций росписи Сикстинской капеллы. Тебе интересно, что там ещё, кроме «ампутированных» оформителями рук?
– Конечно, интересно. Особенно теперь, когда ты, детка, выставила меня полным идиотом. И на сей раз – совершенно заслуженно, – он наконец-то смотрел на Сашку с уважением, а не с дебильным умилением или затаённым гневом.
– А в референты возьмёшь? На визитке можно написать: «Александра Ларионова – стройная образованная блондинка. Сексуально-интеллектуальные услуги. Дорого».
– Возьму. Рассказывай.
– Ах, да… Ну, так вот. Кроме рук там ещё в бесконечном пространстве парит Бог-Отец, окружённый бескрылыми ангелами, держащими реющую красную тунику. Рука Бога-Отца протянута навстречу руке Адама. И почти касается её, как ты отчётливо можешь видеть на своей картине неизвестного художника, названной тобою «Руки». Лежащее на скале тело Адама постепенно приходит в движение, пробуждается… Гений художника настолько велик, что даже в статике, коей является любая картина, это движение можно ощутить. Адам пробуждается к жизни. До сих пор он был всего лишь куклой. Чуркой. Буратино. И тут твой неизвестный художник прав: этот обоюдный жест – кульминация всей композиции. Рука Бога-Отца сотворяет уже не тело, но душу. Точнее – дух. А рука Адама – воспринимает этот божественный импульс. Всё его тело впитывает божественную энергию, поверь на слово. Тем, что их руки не соприкасаются, художник хотел подчеркнуть невозможность соединения божественного и человеческого. Ну, так, во всяком случае, считают искусствоведы. Что на этот счёт полагал сам Микеланджело, нам не дано знать. Лично мне приятнее думать, что Микеланджело, как и я, ощущал, что для энергий вроде божественной непосредственный тактильный контакт вовсе ни к чему. И под Богом-Отцом имел в виду вовсе не мощного старика, изящно парящего в воздухе, а именно гигантскую, неизмеримую творческую энергию. Адам же – всего лишь человек. Сильный и красивый. Каким и написан. На фреске на самом деле Микеланджело изобразил вовсе не сотворение «костюма» человека, ремесло за кадром, а именно тот момент, когда Адам получает душу. Страстное искание духа. Неутомимую жажду познания. Пятый элемент. Архетипическое бессознательное содержимое. Вселенский код, многоголосье «Я». Называй как угодно. Но это именно то, что и есть сотворение
– Санечка, я восхищён!
– Перестань кадить фимиам. Я просто хорошо образованная блондинка. Культурная. И потому считаю, если уж что-то вешаешь на стену, изволь поинтересоваться. Интернет к твоим услугам, если альбомы репродукций для тебя дороги или тяжелы.
«Чего разозлилась на мужика? Он зрелый технарь-бизнесмен, а не перезрелая девочка за тридцать, не знающая, чего ей хочется. То ли мужика, то ли мороженого…»
Кожаный диван. Стеклянный журнальный столик на чудовищно изогнутых бронзовых ножках. Ещё кресла.
«Дети дивана. Гордость родителя: близнецы!»
– Садись, лапочка.
– Серёжа, я всё жду, когда же ты назовёшь меня пупсиком, а?.. Ну, прости-прости. Мне нравится. Куда садиться? На этого монстра? Я боюсь кожаных диванов. У меня от ужаса, что сейчас я пошевелюсь, и раздастся неприличный звук, начинает потеть седалище. От этого я ещё больше начинаю нервничать. И – соответственно – ещё больше потеть. Так что на кожаных диванах подо мною очень быстро образуется лужа. И я боюсь, что если когда-нибудь я просижу на кожаном диване слишком долго, то умру от обезвоживания.
Он, как всегда, улыбнулся, достал из дивана плед и постелил.
– Так не страшно?
На столе зазвонил телефон.
– Да, Наталья Петровна, сейчас подойду, без меня ничего никуда не вбивайте и тем более не вписывайте.
– Ты не оставишь меня одну в этом кабинете? Ты же поешь со мной? Вдруг ты уйдёшь и не вернёшься? А я так и буду сидеть в этом ужасном помещении и бояться, думая, что более во вселенной ничего и никого не осталось. От Бога и человека – только культи рук. Я могу сойти с ума. Запросто.
– Идём со мной, я покажу тебе своё хозяйство. Чтобы, если станет страшно, ты могла прибежать ко мне, и я тебя успокою.
Комнатки менеджеров, финансовых директоров, сервисных инженеров, информации и логистики были куда более скромными, чем логово собственника, но тоже весьма и весьма дорого обставленными.
– А чем ты занимаешься? Что за IT-технологии такие? Нет, ну я понимаю, что это information technology, и что они нынче в каждом доме. А поконкретнее?
– Поконкретнее? Конкретно ЮНЕСКО приняло следующее определение: информационные технологии – это комплекс взаимосвязанных научных, технологических, а также инженерных дисциплин, изучающих методы эффективной организации труда людей, занятых обработкой и хранением информации; вычислительную технику и методы организации и взаимодействия с людьми и производственным оборудованием, их практические приложения, а также связанные со всем этим социальные, экономические и культурные проблемы, – он был явно горд собой.
«Ага. Микеланджело за «козла» ответил!»
– Серёжа!
– Что, детка?
– Чем конкретно – конкретно! – ты, занимаешься?!
– Я? Всем понемногу. Но более всего прочего – мультимедийными системами. Во всех их аспектах. Как аппаратных, так и программных. Как линейных, так и нелинейных. Как…
– Сформулирую вопрос иначе! – перебила его Сашка. – Какой последний тендер ты выиграл? Ответь коротким предложением, содержащим не очень длинные слова и отражающим все грани сути.
– На поставку и установку оборудования для голосования в Думу, – невинно захлопал длинными ресницами Сергей Валентинович. Он явно наслаждался произведенным эффектом.
«Наверняка именно сейчас у него полноценная эрекция!»
– А вот, Сашенька, и бухгалтерия. Знакомься – это Наталья Петровна, мой главный бухгалтер. – Женщина средних лет, среднего веса, среднего роста и весьма посредственно одетая нейтрально-вежливо кивнула Сашке. Та точно так же кивнула в ответ. – Нам с Натальей Петровной надо ещё немного поработать. Я сейчас вернусь, Наташа.
Он проводил Сашку обратно в свой кабинет, любезно расставил перед ней коробочки, баночки и прочие судки и удалился, как всегда – на мягких лапах, как обычно – сладко – напутствовав «не стесняться, если что»…
«Непробиваемая клиника. Богатый мужик. Явно женат. Бухгалтер с лицом робота. Ну, это у бухгалтеров такое профессиональное заболевание: маска робота. Вместо головы – программа 1С, вместо сердца – арифмометр, вместо чувств – мохеровая кепка. Смешно, но в нашей конторе такая же бухгалтер. И тоже запирается с главарём, а как же! Подумала, небось, эта Наталья Петровна что-то вроде: «Совсем шеф на старости лет с катушек слетел, блядей на работу таскает!» Зачем я ему? Зачем ему вообще стройная образованная блондинка? Какие там, к чёрту, отношения, с его-то «девайсом»? Поговорить? Подарков не дарит, где живёт – в известность не ставит… Так какого чёрта? А ты – тоже хороша! Это именно тебе надо спросить у себя: «Какого чёрта?!» Ладно, хорош размышлять. Лучше ешь. Пока дают. Экономь на ужине, детка!.. Буэ!»
