двадцати футах от квартиры старика.
— Ты говоришь, парень пришел, чтобы купить наркотики? Откуда тебе это известно?
— Когда Пэт сказал, что наркотики здесь больше не продаются, негодяй даже не потрудился что- нибудь придумать в свое оправдание и страшно разозлился. В течение десяти лет Пэт и сам был наркоманом. Думаешь, он не признал бы себе подобного?
— В котором часу они разговаривали? Спустя сколько времени произошло нападение?
— Через полчаса после того, как Пэт встретил этого парня в коридоре, мы услышали вой сирены, и в тот же вечер полицейские стучали здесь в каждую дверь.
— Ну ладно, достаточно. — Мудроу встал и перекинул пальто через левую руку. — Я очень ценю твою помощь и зайду после того, как поговорю с Розенкрантцем.
— Ты не хочешь знать приметы того подлеца? — удивился Персио.
— Да черт с ним! Пусть полицейские его ищут. Уверен, что Бенбаум им его описал. Ты знаешь, поначалу я думал, что нападение на Бенбаума было спланировано заранее. Предположение все время вертелось у меня в голове. Я еще поговорю на эту тему с полицейским, но в данный момент склонен считать, что это насилие явилось следствием того, что здесь жили продавцы наркотиков. Через неделю все успокоится, вот увидишь.
— Так уже улеглось.
Мудроу усмехнулся.
— В любом случае я либо сегодня увижу Розенкрантца, если он появится на собрании, либо завтра загляну к нему в офис. И скоро дам о себе знать. Приятного тебе вечера.
Как выяснилось, Эл Розенкрантц все же пришел на экстренное собрание жильцов «Джексон Армз» и выступал в тот момент, когда Мудроу появился в квартире Сильвии Кауфман. На этот раз вопросы к нему звучали в гораздо более неприветливом тоне, и он сильно потел. Жильцы хотели знать: почему в коридоре не произведен ремонт, где охрана, с чего это они стали получать уведомления о выселении. В ответ Розенкрантц во всем обвинил полицейских. Он утверждал, что преступность в Нью-Йорке не контролируется, считая, что предотвращением преступлений должна заниматься полиция, а не компания по недвижимости. Тем не менее администрация все же послала продавцам наркотиков из квартиры 4Б уведомление, о выселении. Сэл Рагоззо также получил подобный документ. Возможно, это правда, администрация ошиблась в управляющем зданием, но коридор все же отремонтируют, а охрана появится в течение недели.
Оглядывая комнату, Мудроу заметил, что на собрании присутствует офицер по профилактике преступлений, а также члены ассоциации. Было очевидно, что нападение на Бенбаума не произвело достаточного впечатления на жильцов. Бетти сидела в стороне от остальных, но в какой-то момент они наконец встретились глазами. Она улыбнулась Мудроу и помахала ему рукой.
— Я что-нибудь пропустил? — прошептал он, садясь возле нее.
— Бенбаума сильно избили. Он выживет, но здоровье старика сильно пошатнулось. Сейчас здесь его дочь, и она сказала, что заберет его к себе в Нью-Джерси. Полицейский говорил две минуты. Он считает, что это была обычная квартирная кража, из тех, что происходят в Нью-Йорке ежедневно. У них нет подозреваемого. Потом вылез Розенкрантц. Его считают чуть ли не главным виновником случившегося, но он стоит на своем, обещая, что исправится и все будет хорошо.
— Как ты считаешь, он говорит это всерьез? — спросил Мудроу.
— Трудно поверить, чтобы он и в самом деле сам поселил тут продавцов наркотиков. Это же не Южный Бронкс. Но с другой стороны, Эл Розенкрантц — скользкий тип. В этом нет сомнения.
— Я должен переброситься с ним парой слов, но так, чтобы он ничего не заподозрил. — Мудроу вкратце рассказал Бетти о разговоре с Луи Персио. — Я хочу поймать Розенкрантца после того, как он выйдет отсюда. Постараюсь отловить его в коридоре. Пойдем со мной? Я хочу потом узнать о твоем впечатлении.
Бетти широко улыбнулась. У нее был большой рот, и, когда она улыбалась, лицо, казалось, расплывается от удовольствия.
— Классно, — сказала она. — Ты вмажешь ему пару горячих?
— Ты слишком много смотрела фильмов про полицейских. Я хочу помочь Персио, а если врежу Розенкрантцу, вряд ли помогу этим делу. Я всего лишь поговорю с ним, и посмотрим, что он мне скажет.
Не успела Бетти ответить, как раздался громкий стук к дверь. Стучали деревом о дерево. Данлеп, который сидел к выходу ближе всех, открыл дверь и увидел Майка Бенбаума. Тот стоял с поднятой клюкой. Левая часть лица сильно распухла, голова была забинтована. Завязки от бинтов торчали за ухом, однако он был возбужден и явно сердит. Когда Порки Данлеп попытался поддержать старика, тот оттолкнул его руку.
— Что я вам говорил, — торжественно заявил Бенбаум, — подлецы, воры. Вся шваль, все отбросы вселенной появились здесь с тех пор, как Моррис Катц продал здание. Мы не выкупили свои квартиры, когда у нас была такая возможность, а теперь вы сами видите, что происходит. Моя дочь говорит, что я должен поселиться где-то в Нью-Джерси! Да я лучше в Сибири поселюсь! — Он доковылял до центра комнаты. — Я знаю, Сильвия, ты не одобряешь мои разговоры на собраниях, но я должен высказать все, что во мне накопилось. Так что скажи этому типу, чтобы он полз обратно в свою пещеру и освободил мне место, чтобы я смог говорить.
Розенкрантц немедленно отступил. Он попытался сделать это с достоинством, но комментарий Бенбаума достал его, и он внезапно почувствовал, как закипает от давно сдерживаемого гнева.
— Вы должны помнить, — кричал Бенбаум, — тот, кто работает на бандитов, тоже бандит! Человек, который работает на подлеца, сам подлец! Не имеет значения, что он ходит с дорогим кейсом. Я хочу, чтобы вы послушали меня. Я всю жизнь прожил в этом доме. Когда я сюда въехал, большинство жильцов были ирландцы, и они пытались меня выселить. Их женщины называли меня грязным евреем, а мужчины говорили и похуже, но я не буду распространяться о прошлых битвах. Я пришел сюда сказать, что на самом деле собираюсь сделать. Бенбаум и не подумает ехать умирать в Нью-Джерси, для него Нью-Джерси — мертвая земля. Он живет в Куинсе с тех пор, как вернулся с войны, и умереть собирается здесь.
Розенкрантц немного помедлил. Входная дверь распахнута. Он подождал, пока Бенбаум закончит фразу, и тихо вышел. Никто из жильцов не обратил на это внимания, но Мудроу и Бетти Халука последовали за ним в коридор.
— Мистер Розенкрантц, — громко сказал Мудроу, — можете мне уделить минуточку внимания?
Розенкрантц окинул их быстрым взглядом. Это не жильцы, интересно, что они от него хотят. Его гнев все еще не утих. Он утихнет только после того, как Эл проглотит несколько стаканчиков скотча.
— Конечно, — сказал он, протягивая руку. — Я всегда рад поговорить. Меня зовут Эл Розенкрантц.
— Стенли Мудроу, — ответил Мудроу, пожимая руку Розенкрантца. — Я частный детектив. — Он предъявил свое удостоверение. — А это Бетти Халука. Она юрист. Мы ненадолго вас задержим. Хочу поговорить с вами об одном жильце, которому вы послали уведомление о выселении. Дело в том, что жилец этот очень болен и у него нет сил являться в суд.
— Кого вы имеете в виду? — спросил Розенкрантц.
— Луи Персио. Он живет на четвертом этаже.
— Этот голубой? — удивленно спросил Розенкрантц. — И вы хотите говорить со мной об этом преступнике, гомосексуалисте?
— Послушайте, Розенкрантц. — настаивал Мудроу, — я сам видел уведомление о выселении, и единственное основание, упомянутое там, то, что он не заплатил за квартиру в срок. Все остальное: его сосед, болезнь, наклонности — не повод для выселения в Нью-Йорке. — Он надеялся, что Розенкрантц кивнет в знак согласия, но не дождался этого и продолжал: — Послушайте, Персио говорит, он уплатил за квартиру вовремя. Однако чек почему-то аннулировали, но вы все это можете уладить, поговорив лично с человеком, вместо того чтобы посылать дело в суд. Персио очень ролен, он умирает. Через несколько месяцев вы так или иначе получите эту квартиру. Зачем же так спешить?
Розенкрантц покачал головой. Наконец-то он нашел, на ком выместить злобу.
— В это трудно поверить. Последние полчаса целая комната каких-то кретинов смешивала меня с грязью, теперь зажали в углу какая-то шлюшка и какой-то дилетант — бывший полицейский. Послушайте, частный детектив Мудроу! Да мне на вас просто наплевать. Вы не живете в этом доме. Вы даже не имеете
