матерью».
— Что там с вами происходит, вы, мерзкие грешники? Ну-ка, хватит баловаться, идите завтракать, ведь вам пора на работу!
— Мы сейчас, через минутку, мама, — ответил Реббит. Он заставил себя встать с кровати и натянул через голову зеленую футболку. Зеленый был цветом семьи. Братья никогда не выходили из дому, не захватив с собой частичку чего-нибудь ирландского. Это притом, что лишь Реббит, к тому же один раз, посетил «старушку Ирландию», да и то проездом.
Как обычно, завтрак был плотным: яйца, блины, ветчина, бекон, булочки, фрукты, кофе, сок. Ленч, если готовила мама, был таким же обильным, а ужин просто представлял собой вызов на соревнование, кто кого, но мальчикам это всегда очень нравилось. Реббит сел перед своей тарелкой и тут же потянулся за кофе.
— Немедленно прочти молитву, — предупредила мать, ударив его тупой стороной ножа по руке. Он промямлил что-то скороговоркой.
— Ты грязный подлец! — Ее голос возвысился до знакомых истерических нот. — Ну-ка, читай молитву как настоящий католик или не смей садиться за стол в нашем доме!
Она угрожающе приподняла нож, но Реббит уже быстро и четко произносил молитву.
— Ты опять досаждаешь нашей дорогой мамочке? — спросил Мик, беря свой кофе.
Это был обычный ритуал, когда они собирались вместе, хотя, казалось, мать никогда не понимала таких шуток. Однако именно она была мозговым центром банды.
— Ну-ка, обсудим всю операцию еще раз. Хватит рты набивать! Я просто удивляюсь, почему вы до сих пор не растолстели, как свиньи. Давай, Бен, объясни все сначала!
Бен, как всегда, флегматично продолжал жевать, и мать начало трясти. Ее морщинистое лицо дрожало, будто у нее была болезнь Паркинсона.
— Если так и дальше пойдет, — заявила она, — можете все оставаться дома, мы просто подадим заявление на пособие по безработице. Вы — дурачье, лучше бы я наняла трех англичан, чем иметь дело с придурками, вроде вас!
— Да ладно, Бен, — спокойно сказал Мик. — Давай-ка еще разок!
Бен спокойно поднял глаза, пробормотав:
— Мы же раз пятьдесят все это делали!
— Повторение не повредит, парнишка, — заметил Мик, дружелюбно улыбнувшись брату. — Вдруг ошибемся и пришьем не ту свинью. Второго шанса не будет.
— Я — водитель, — сказал Бен, вновь опуская глаза в тарелку, — Мик и Реббит — стрелки, Мы ждем на Тридцать седьмой улице, между Семьдесят второй и Семьдесят третьей, пока по радиотелефону нам не позвонят и не скажут, что Мудроу уже вышел.
— У вас есть его фотография? — перебила мать. — Во имя Господа, вы хоть знаете, в кого стрелять?
Бен показал матери фотографию Мудроу (снятую три дня назад и привезенную Майком Пауэллом).
— Потом я подъезжаю к подъезду дома, паркуюсь и жду, когда он выйдет. Как только я его вижу, киваю Мику и Реббиту. Они открывают дверцу микроавтобуса и начинают стрелять. Если Мудроу бежит, то я следую за ним. Если он окажется впереди машины, я постараюсь сделать так, чтобы удобнее было стрелять из передней двери, если двинется назад, то Реббит откроет заднюю дверь и сделает то же самое. У ребят две обоймы, по двадцать пять патронов в каждой. Как только патроны кончатся, я трогаюсь с места, даже если свинья будет все еще жива.
— Хорошо говоришь, — заметила мать, — говорить-то ты умеешь. А про маски забыли? Вы что, на самом деле дураки или такими прикидываетесь?
— Да, — промычал Бен, — перед тем как начать действовать, мы наденем такие маски, чтобы свидетели подумали, что мы всего лишь банда негритосов.
Мать немного помолчала, потом спросила:
— А ты, маленький Реббит, что ты будешь делать, если в тот момент, когда эта свинья выйдет, там окажутся посторонние? Например, маленькие ребятишки, возвращающиеся домой из школы?
— Я отошлю их на тот свет, черт возьми!
Наконец мать улыбнулась.
— Да. Хорошо, если все будут такими же шустрыми, как ты, мой маленький мальчик, — сказала она. — Но все-таки тебе бы попридержать свой гнусный язык, пока ты живешь в моем доме.
Мудроу и Бетти нашли Пола Данлепа в его кабинете за компьютером. Они поздоровались, налили себе кофе и присели за его стол.
— С каких это пор вам разрешили пользоваться компьютерами? — спросил Мудроу. — Я всегда думал, что полицейские слишком тупы для этого. В мое время, если надо было на нем поработать, то я должен был умолять об этом какого-нибудь штатского.
— Не завидуй, иметь дело с этим и хорошо и плохо, — объяснил Данлеп. — Капитан не хочет мне помогать. Он не убежден, что пожар преднамеренный.
— Как тогда он объясняет вытертые пузырьки и шприцы? — спросила Бетти.
— Случайностью. Может быть, инспектор неправильно с ними обращался. Или наркоманы для чего-то их вытерли. Даже если и был поджог, то, скорее всего, отпечаток пальца принадлежал какому-нибудь наркоману. Поджигатель пропустил это место, когда вытирал пузырек. Этого достаточно, чтобы не закрывать дело, но недостаточно для получения помощи от ребят из управления по борьбе с преступлениями. Начальник все-таки распорядился, чтобы наш дактилоскопист исследовал подвал — осмотрел ручки дверей и тому подобное. Двери-то не были вытерты — и стекла тоже. Но дальше этого капитан идти не собирается, так как считает, что у нас недостаточно доказательств. Вот я и работаю в свободное время.
— Чтобы обойтись без их помощи? Насколько я понимаю, ты пользуешься системой ребят из ФБР? — спросил Мудроу.
Эта система была сделана несколько лет назад. Благодаря ей среди миллионов отпечатков, хранящихся в банке данных ФБР, можно было найти нужные. А потом уже проверять их обычным путем.
Данлеп пожал плечами. В помещении было тепло и скоро станет, должно быть, так жарко, что он начнет потеть. Но капитан в лучшем случае включит кондиционер только через месяц. К тому времени Порки при помощи Мудроу, скорее всего, окажется на улице.
— Да, мне хотелось бы как можно быстрее подобрать отпечатки пальцев, но, боюсь, ничего не получится. Все, что у нас есть, — это кусочек центральной петли, всего лишь восемь линий кончика одного из пальцев. Этого недостаточно для того, чтобы компьютер провел сравнение. Я пытался ввести в него эту информацию, но система не обрабатывает ее, просто выплевывает. Так что теперь я пользуюсь программой, сделанной для штата. Взял список всех известных поджигателей, работающих в городе. Ну, скажем, за последние десять лет, а потом исключил тех, кто сейчас сидит в тюрьме или умер. У меня осталось около четырехсот имен. Я ввел их последовательно в компьютер, затребовав информацию по правому мизинцу. Теперь сам сижу и сравниваю отпечатки.
— Ты знаешь, это у тебя займет…
— Знаю, — прервал Мудроу Данлеп, — уже прикинул. Пять минут между появлением на экране отпечатка и введением имени, одна минута для сравнения и одна — чтобы ввести новое имя. Семь минут умножить на четыреста имен, получится две тысячи восемьсот минут. Больше сорока шести часов работы. Да, но если вы думаете, что есть какой-нибудь другой путь…
— Думаю, ты не зря терял время в колледже Джон Джей, где изучают криминалистику.
Данлеп грустно улыбнулся, услышав название колледжа.
— Да, лет пять назад я там учился и, между прочим, подумывал, не смотаться ли со своей должности офицера по профилактике преступлений, если освою дактилоскопию. Я даже сдал там восемнадцать зачетов, а потом все это бросил. Конечно, специалистом меня не назовешь, но сходные отпечатки я сразу увижу. — Он повернулся к Бетти. — Тот, который мы сняли с пузырька, имел тройной мост на левой стороне
