Вы хотите только три слова, а я хочу написать их двадцать.
В Скопинском уезде я не был и едва ли поеду туда. Живу я у себя дома, кое-что пописываю* — стало быть, занят. И много гостей, которые меня не пускают.
Здоровье мое недурно. За границу я едва ли поеду, так как у меня нет денег и взять их негде.
Теперь о Вас. Что Вы поделываете? Что пишете? Я часто слышу о Вас так много хорошего, и мне грустно, что в одном из своих писем я критиковал Ваши рассказы* («На изломе») и этой ненужной суровостью немножко опечалил Вас. Мы с Вами старые друзья; по крайней мере, я хотел бы, чтобы это было так. Я хотел бы, чтобы Вы не относились преувеличенно строго к тому, что я иногда пишу Вам. Я человек не серьезный; как Вам известно, меня едва даже не забаллотировали в «Союзе писателей»* (и Вы сами положили мне черный шар). Если мои письма бывают иногда суровы или холодны, то это от несерьезности, от неуменья писать письма; прошу Вас снисходить и верить, что фраза, которою Вы закончили Ваше письмо: «если Вам хорошо, то Вы и ко мне будете добрее», — эта фраза строга не по заслугам. Итак, я хотел бы, чтобы Вы прислали мне что-нибудь Ваше — оттиск или просто в рукописи. Ваши рассказы я всегда читаю с большим удовольствием. Буду ждать.
Больше писать не о чем, но так как Вам во что бы то ни стало хочется видеть мою подпись с большим хвостом вниз, как у подвешенной крысы, и так как на той странице уже не осталось места для хвоста, то приходится так или иначе дотянуть до этой страницы. Будьте здоровы. Крепко жму Вам руку и от всей души благодарю за письмо.
Ефремову П. А., 13 июля 1898*
2346. П. А. ЕФРЕМОВУ
13 июля 1898 г. Мелихово.
Милостивый государь Петр Алексеевич*.
В начале августа я уезжаю из дому, и, вероятно, надолго. Не найдете ли Вы возможным выслать мне корректуру моих трех рассказов* так, чтобы я успел прочесть ее до моего отъезда. Исполнением этой моей просьбы Вы очень бы меня обязали.
С истинным уважением и преданностью имею
На обороте:
Сементковскому Р. И., 13 июля 1898*
2347. Р. И. СЕМЕНТКОВСКОМУ
13 июля 1898 г. Мелихово.
В начале августа я уезжаю из дому, вероятно, надолго. Не найдете ли Вы возможным выслать мне корректуру моего рассказа «Ионыч»* так, чтобы я успел прочесть ее до отъезда? Исполнением этой моей просьбы Вы меня очень бы обязали.
Позвольте пожелать Вам всего хорошего и пребыть искренно Вас уважающим
Соболевскому В. М., 13 июля 1898*
2348. В. М. СОБОЛЕВСКОМУ
13 июля 1898 г. Мелихово.
Дорогой Василий Михайлович, я задержался дома благодаря сырой дождливой погоде. Теперь опять стало хорошо, но так как Вы говорили, что Варвара Алексеевна к 15-му июля сама будет в Москве, то свой отъезд в Поповское* я отложил до после 16-го. Если же дожди опять пойдут, то придется отложить до конца месяца.
Будьте здоровы! Крепко жму руку и желаю всего хорошего.
На обороте:
Больману Н. А., 14 июля 1898*
2349. Н. А. БОЛЬМАНУ
14 июля 1898 г. Мелихово.
Многоуважаемый Николай Андрианович, у нас уже записалось для Мелиховской школы 28 мальчиков и девочек*. Разрешите ли Вы начать занятия в этом году?* Могу ли я заказать столы? Как только я получу от Вас ответ, тотчас же закажу всю школьную обстановку, а так как до осени осталось немного времени, то пришлите ответ по возможности скорее.
Ко мне приходили крестьяне из Кузьмин, чтобы поговорить насчет шоссе*. Они уполномочили меня поговорить с земской управой, и если Вы уже говорили с князем*, то напишите*, к какому заключению Вы оба пришли. Желаю Вам всего хорошего.
