Во-вторых, раз навсегда надо оставить попечения об успехах и неуспехах. Пусть это Вас не касается. Ваше дело работать исподоволь, изо дня в день, втихомолочку, быть готовой к ошибкам, которые неизбежны, к неудачам, одним словом, гнуть свою актрисичью линию, а вызовы пусть считают другие. Писать или играть и сознавать в это время, что делаешь не то, что нужно, — это так обыкновенно, а для начинающих — так полезно!
В-третьих, директор телеграфировал, что второе представление прошло великолепно*, все играли чудесно и что он удовлетворен вполне.
Маша пишет, что в Москве нехорошо*, что в Москву не следует ехать, а мне так хочется уехать из Ялты, где мне уже наскучило мое одиночество. Я Иоганнес* без жены, не ученый Иоганнес и не добродетельный.
Поклонитесь Николаю Николаевичу*, о котором Вы говорите в своем письме.
Будьте здоровы! Напишите, что Вы уже успокоились и всё идет прекрасно.
Жму руку.
На конверте:
Чеховой М. П., 1 ноября 1899*
2932. М. П. ЧЕХОВОЙ
1 ноября 1899 г. Ялта.
Милая Маша, денежный перевод (3500) получил*, полагая, что это от Коншина. Твое письмо тоже получил и прочитал его матери вслух. Нового ничего нет. Плотники всё еще работают внизу, муэдзин кричит часто. После того как ушли турки, Мустафа стал проявлять необыкновенное усердие и сделал уже все дорожки. Мы делаем их в 1½ раза шире — согласно твоему желанию. Посадили 10 кипарисов старшего возраста.
Думаю продать Кучукой* и купить где-нибудь поближе, с куском берега, чтобы иметь свое купанье. Такое одно именьице продается около Гурзуфа* за 4 тыс<ячи>. Что скажешь?
Будь здорова.
1/XI.
Купи пшикалку для персидского порошку.
На обороте:
Куркину П. И., 2 ноября 1899*
2933. П. И. КУРКИНУ
2 ноября 1899 г. Ялта.
Милый Петр Иванович, всё собираюсь написать Вам и всё никак не соберусь. Начну с того, что пульверизатор и термометр пришли уже давно. Первый пшикает, издает страдальческие звуки и выпускает капли две-три — полная картина хронического триппера, иногда же, по неизвестным причинам, вдруг начинает действовать, и никак не поймешь, годится он или нет. Вторые, т. е. термометры, присланные Эрмансом, неважны. Это из дешевых; наружный, красный, с ртутным, а не окрашенным и потому невидимым столбом, исполнен, вероятно, по заказу какой-нибудь мещанской управы; вид у него расхожий, оптовый. Я отправлю его в Кучукой, там он будет на месте. Комнатный не наряден. Я и раньше покупал у Эрманса термометры; у него гораздо дороже, чем у других. Впрочем, присланные теперь — недороги.
Я получаю из Москвы письма от исполнителей «Дяди Вани»*. Они в отчаянии, что волновались, переигрывали, нервничали. Ожидали фурора и вдруг средний успех — и это волнует молодых артистов. Я работаю уже 21 год и знаю, что средний успех и для писателя и для артиста — самый удобный успех. После большого успеха всегда наступала реакция, выражавшаяся в повышенных требованиях и затем в некотором разочаровании и охлаждении — реакция, физиологически объяснимая.
Ну как Вы поживаете? Маша уже в Москве, и, вероятно, Вы уже виделись с нею. Иван Иванович в Ялте*. Ходит по набережной лучезарный, благообразный, везде его любят, везде угощают — и не хватает ему для большего блаженства только одного: камилавки. Альтшуллер бросает Ялту* (не поладил с управой и докторами) и уходит в Кореиз.
Пришло письмо от Россолимо* в ответ на мой запрос насчет Ивана Германовича*. Россолимо смотрит мрачно. В его письме ни одной светлой зги, сплошь черно.
Вы писали, чтобы я выкупил билет Ивана Германовича*. Срок 1-го декабря. Я выкуплю, только Иван Германович должен прислать мне книжку (его тысячерублевый вклад) и доверенность на получение сих денег. Доверенность не нотариальная, просто на записке; засвидетельствовать подпись может управа. Он раз доверил мне получить 200 р., но без книжки не выдали; за вино (138 р.) для серпуховск<ой> больницы я заплатил свои. Так и объясните ему при свидании. Спросите также, что делать с деньгами, которые останутся: оставить в ялтинском банке или выслать в Серпухов? Я уже писал ему* до Вашего отъезда из Ялты, но ответа не получил. Напишите теперь Вы ему, если не поедете скоро в Серпухов.
Катар recti унялся немножко. Пишу, сижу дома, нигде не бываю. Листья еще <не> опали, картина нашего сентября, теплого бабьего лета.
Ну, будьте здоровы. Спасибо за посылки и за письма. Считайте меня Вашим должником и давайте мне тоже поручения.
Что подумываете насчет колонии и покупки участка?
Жму руку.
Чехову И. П., 2 ноября 1899*
2934. И. П. ЧЕХОВУ
2 ноября 1899 г. Ялта.
Милый Иван, я получил от талежской учительницы Александры Ивановны Анисимовой письмо*. Она пишет, что писала тебе и что ты не ответил ей. Пожалуйста, ответь. Ее адрес: Лопасня Моск. губ., село Талеж, Егору Васильевичу Токареву для передачи А. И. А.
