…не дашь мне больше киснуть… — Об этом Книппер писала 11 и 14 февраля (см. примечания к письмам 3996* и 4004*). 12 февраля она опять возвращалась к этой теме: «Родной мой, как твое настроение? Ты хорошо прочел мое вчерашнее письмо? Вникнул? Понял? Я больше не буду блуждать без опоры и киснуть и не знать, что надо делать» (Книппер- Чехова, ч. 1, стр. 218). 15 февраля Книппер просила: «Не чувствуй себя таким одиноким, дорогой мой. Я скоро буду с тобой. Мне стало легче с тех пор, как я решилась действовать энергично. Киснуть я тебе больше не дам».
4012. В. С. МИРОЛЮБОВУ
20 февраля 1903 г.
Печатается по автографу (ИРЛИ). Впервые опубликовано: ПССП, т. XX, стр. 51.
Открытка. Год устанавливается по почтовым штемпелям: Ялта. 20 II. 1903; С.-Петебург. 24 II. 1903. 3 ч.
Ответ на письмо В. С. Миролюбова от 14 февраля 1903 г.; Миролюбов ответил телеграммой от 25 февраля и письмом от 3 марта (ГБЛ).
…рассказ уже готов. — «Невеста».
…25 февраля вышлю Вам… — В телеграмме от 25 февраля Миролюбов просил прислать рассказ «Невеста» в Петербург, в редакцию «Журнала для всех» по новому адресу — Невский, 88. Рассказ был послан Миролюбову 27 февраля.
…телеграфируйте, что едете в Ялту… — См. письмо 4023* и примечания* к нему.
…не хандрите. — Отклик на сообщение Миролюбова: «Четвертый день сижу дома: нездоровится. Надо опять уезжать. Больше нервы, чем грудь. Заела бессоница. До этого чувствовал себя хорошо <…> И раньше здесь было одиноко, а теперь и совсем пойти некуда. Недавно порвались отношения с Михайловским. Теперь захочется людей повидать, пройдешься по Невскому, да и домой, и зацепиться не за что. Скоро жизнь свою изменю радикально. Так нельзя жить».
4013. П. П. ГНЕДИЧУ
22 февраля 1903 г.
Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: Неизд. письма, стр. 39.
Ответ на письмо П. П. Гнедича от 18 февраля 1903 г. (ГБЛ).
Спасибо ~ за справку насчет гонорара. — См. письмо 4002* и примечания* к нему.
Мой брат… — Ал. П. Чехов.
Письмо в Контору я послал… — Это письмо Чехова не найдено.
4014. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
22 февраля 1903 г.
Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма к Книппер, стр. 316.
Ответ на письмо О. Л. Книппер от 17 февраля 1903 г.; Книппер ответила 26 февраля (ГБЛ; частично опубликованы — Книппер-Чехова, ч. 1, стр. 221–222 и 227–228).
…ты там цветы от Ермоловой получаешь… — Об этом Книппер писала: «Вчера кончили сезон. Играли „Три сестры“, отлично играли. Была Ермолова, прислала в уборную каждой сестры чудесные майоликовые вазы с цветами. К. С-чу поднесла венок после 3-го акта, Вишневскому свою фотографию. Была за кулисами, восторгалась игрой, говорит, что только теперь поняла, что такое — наш театр. В 4-м акте, в моей сцене прощания, она ужасно плакала и потом долго стоя аплодировала. У нас всех было приподнятое настроение. Вызывали много; в конце, несмотря на то, что пост играем дома, публика устроила что-то вроде прощания и долго не расходилась».
Получил от Немировича очень милое письмо. — Письмо от 16 февраля 1903 г.
Пишет он насчет моей болезни… — Немирович-Данченко писал: «Твоя жена мужественно тоскует. И говорит, что тебе нет надобности жить всю зиму в Ялте. В самом деле, неужели нельзя жить под Москвой, в местности сухой и безветренной? Кого об этом надо спрашивать? Какому врачу ты очень веришь? Остроумову? Я с удовольствием принял бы участие в этих переговорах, т. к. и мое сердце щемит при мысли о твоем одиночестве в течение 4 месяцев. Расспрашивал вчера Симова, каков климат в его Иванькове <…> там лучший климат из всех подмосковных местностей. И рыбы много! Надо что-нибудь сделать. Разумеется, без малейшей опасности для здоровья» (Немирович-Данченко, стр. 317).
…насчет пьесы. — В своем письме Немирович-Данченко осведомлялся: «Как идет теперь твоя работа? Пишется или нет? Ужасно надо твою пьесу! Не только театру, но и вообще литературе. Горький — Горьким, но слишком много Горькиады вредно. Может быть, я не в силах угнаться за этим движением, стар уже, хотя очень оберегаю себя от консерватизма <…> и при всем том чувствую тоскливое тяготение к близким моей душе мелодиям твоего пера. Кончатся твои песни, и — мне кажется — окончится моя литературно-душевная жизнь. Я пишу выспренно, но ты знаешь, что это очень искренно. И поэтому, вероятно, никогда раньше меня не тянуло так к Тургеневу, как теперь. И в направлении репертуара мне хочется больше равновесия в этом смысле.
Подберись, пожалуйста. Употреби все приемы личной психологии, какие тебе известны, чтобы подтянуться, и напиши пьесу с твоим чудесным поэтическим талантом. Пускай мы будем стары, но не будем отказываться от того, что утоляет наши души. Мне кажется, что ты иногда думаешь про себя потихоньку, что ты уже не нужен. Поверь мне, поверь хорошенько, что это большая ошибка. Есть целое поколение моложе нас, не говоря уже о людях нашей генерации, которым чрезвычайно необходимы твои новые вещи. И я бы так хотел вдохнуть в тебя эту уверенность!» (там же, стр. 317– 318).
…насчет пьесы пока ничего сказать не могу. — Почти в каждом письме Книппер спрашивала Чехова о работе над пьесой «Вишневый сад». Так, 19 февраля она писала: «Ты сел за „Вишневый сад“? Это должна выйти чудеснейшая пьеса. Знаешь ли ты? Чтобы актеры наши отдохнули на ней. Много будет лиризма, поэзии, красоты. А я играю глупенькую? Ничего. А вернее, старуху» (Книппер-Чехова, ч. 1, стр. 222). 22 февраля она опять возвращается к этой теме: «Ты теперь сел за „Вишневый сад“? Ведь да? Мы с благоговением примемся за твою пьесу, ты это чувствуешь?» (там же, стр. 224).
Твоя роль — дура набитая. — Роль Вари в «Вишневом саде».
Получил от Федорова том пьес. — См. примечания к письму 4018*.
Между прочим, «Стихия». — А. М. Федоров надеялся, что его пьеса «Стихия» будет поставлена в Художественном театре.
…получение из казенной конторы гонорара за «Чайку». — См. письмо 4002* и примечания* к нему.
Напиши, женится Вишневский или не женится? —
